Самайн у ведьмы пограничья - Уоллис Кинни
Раздается стук во входную дверь. Отодвигаясь от туалетного столика, я срываю плащ с вешалки и набрасываю его на плечи. В качестве последнего штриха надеваю талисман из лунного камня – как ожерелье.
– Идем, Мерлин, – говорю я коту, который наблюдал за моими сборами. Весь предыдущий вечер он раздраженно барабанил лапой в дверь гостевой спальни. Я заглянула внутрь за несколько часов до этого, на мгновение поверив, что Мэтью там, мирно спит в своей постели. Но нет, комната была пуста.
Мерлин издает недовольный звук, когда я беру корзину с карамельными яблоками с кухонного стола.
– Поступай как знаешь. Тебе всегда нравился маскарад, но в этом году ты можешь пропустить его, если пожелаешь. Однако Селеста будет разочарована, – напоминаю я ему.
Когда я открываю дверь, моя младшая сестра неуверенно улыбается мне. Ее темные волосы, как всегда, идеально гладкие, длиной до подбородка. В руках она держит корзинку для пикника, похожую на мою, но ее полна купленных в магазине конфет. Селеста одета во все темно-синее, а ее плащ выглядит так, словно сделан из чистого жидкого серебра. На мгновение я вспоминаю свой кошмар и ужасного седовласого мужчину в плаще цвета индиго, но быстро выбрасываю его образ из головы.
– С днем рождения, Кейт! – радостно кричит Селеста неизменно мелодичным голосом. – Ой, а на тебе мой прошлогодний подарок. Этот цвет тебе так идет!
Она улыбается при виде висящего у меня на шее талисмана из лунного камня. Богато украшенный камень стал зеленым, как и всегда реагируя на близость моей пограничной энергии. Но теперь в нем появилось что-то другое: на изумрудном фоне кружатся серебристые искорки. Мой желудок скручивает при мысли о какой-то невидимой магии, что в ожидании затаилась поблизости.
– А где мой любимый племянник? – восклицает Селеста, глядя мне под ноги.
Мерлин радостно мяучит и, не теряя времени, прыгает прямо в ее распростертые объятия. Она удовлетворенно утыкается в него носом.
– Ты сегодня посидишь в моей корзинке, а?
Она чешет его под подбородком, и он так мурлычет, что его наверняка слышно во всем Ипсвиче. Я оглядываю крыльцо: Селеста совсем одна.
– Миранды нет? – спрашиваю я. Селеста неодобрительно хмурится.
– Нет, хотя не знаю, чего ты так удивляешься. Она слишком занята, пытается понять, как вылечить поврежденную руку.
– Ну, я уверена, она что-нибудь придумает. Пойдем? – предлагаю я, закрывая дверь коттеджа. В конце концов, если Миранда считает, что вправе просто врываться в дома людей и начинать петь свою песню сирены, то очевидно: она может сделать все что угодно, верно?
Гадкая мысль, но я слишком зла, чтобы обращать на это внимание.
Селеста у нас обычно самая мирная, но сейчас она шлет мне такой взгляд, что впору волдырями покрыться. Мы идем по дорожке, наши корзины покачиваются у нас в руках, Мерлин с довольным видом восседает на плече Селесты. Тишину нарушает только шорох желтых листьев под нашими ногами. Но я почти слышу, как в голове сестры крутятся шестеренки, пока она раздумывает, говорить или нет. В конце концов, когда мы приближаемся к первому ряду домов на окраине города, Селеста нарушает молчание:
– Итак…
– Разве мы не можем просто наслаждаться праздником? – перебиваю я, не давая ей договорить.
– Ты же не можешь всерьез думать, будто я не спрошу тебя, что стряслось прошлой ночью? – хнычет она.
– Тут нечего рассказывать, – настаиваю я. Селеста фыркает.
– Конечно, нет необходимости объяснять, почему Миранда вернулась домой с разлагающейся конечностью сразу после ссоры с наследником Тихоокеанских врат.
Я останавливаюсь и смотрю на нее. Несколько детей, уже одетых в костюмы, с визгом пробегают мимо нас. Селеста роется в своей корзине, вытаскивает несколько миниатюрных шоколадных батончиков и начинает швырять их в спины детям, когда те оказываются подальше. Она счастливо смеется: несколько сникерсов все же попадают в цель.
– Когда ты вспомнила? – спрашиваю я.
Селеста закатывает глаза.
– Я не помнила. А всегда знала. Такое лицо девушка не забывает даже десять лет спустя.
– Так почему же ты ничего не сказала?
Вопрос почти задевает Селесту.
– Потому что ты молчала. Я не собиралась сдавать тебя Миранде.
Я уже слышу звуки парада. Он должен был начаться только в половине одиннадцатого, то есть минут через пять или около того. Но праздник уже стартовал.
– Пошли, – говорю я Селесте, – нам нужно как можно быстрее попасть вперед.
Мы пробираемся сквозь толпу, отмахиваясь от оранжевых и черных лент, свисающих с фонарных столбов. В конце концов мы устраиваемся на обочине, через дорогу от «Зуми», с другой группой взрослых, которые с восхищением смотрят на наши плащи. Парад скоро дойдет до нас.
В этом году мне больше, чем обычно, хочется поскорее раздать яблоки. Во-первых, чтобы завершить все дела. А во-вторых, если злое божество смерти планирует посетить Ипсвич сегодня вечером, пусть у местных детей будет вся защита, которую я только могу им предложить.
– Итак, ты собираешься рассказать мне, что же произошло? – снова нажимает Селеста, пока мы ждем. Спрашивает она довольно тихо, и марширующий оркестр заглушает большинство других звуков, но я все равно ловлю себя на том, что оглядываюсь по сторонам в поисках кого-нибудь, кто мог бы нас услышать.
– Миранда попыталась зачаровать Мэтью. Ситуация вышла из-под контроля, и в конце концов он подрался с ней из-за меня, – тихо говорю я.
– Что сделала Миранда? – вскрикивает Селеста.
Я тут же на нее шиплю, но не успеваю разъяснить события предыдущего вечера, как нас прерывает стайка девушек и юношей студенческого возраста, которые пересекают дорогу.
– Боже мой! – восклицает одна из девушек. – Вы же Селеста Гудвин?
Сестре не нужно времени, чтобы собраться с мыслями, – она с улыбкой поворачивается к девушке и кивает.
Ребята возбужденно визжат и начинают окружать нас.
– Я много лет слежу за вами в интернете. Много лет!
– Не могли бы вы погадать мне? Пожалуйста!
– Не могу поверить, что вы в Ипсвиче! Разве вы не были на Сент-Мартене на прошлой неделе?
– Нет, болван. Она была на Ибице, – раздается крик из задних рядов группы.
Толпа вокруг нас неодобрительно перешептывается при виде массы студентов, блокирующих дорогу, по которой с минуты на минуту должен пройти парад. Селеста делает все возможное, чтобы уделить каждому минутку своего внимания. Поцелуй в щеку здесь, селфи там – и все это в попытке увести их с улицы. В какой-то момент она хватает меня за руку, и мы пробираемся сквозь толпу, спасаясь от ее поклонников.
– Извини, – шепчет она, нисколько не смутившись. – О, смотри, а вот и наши милашки!
Она радостно хлопает в ладоши, когда вдалеке показывается парад. Родители Ипсвича в праздничных костюмах прогуливают своих детей по городской площади. Мужчины на ходулях и женщины в сказочных крыльях возглавляют шествие. Несколько детей замечают нас с Селестой. Они тут же тащат к нам своих родителей, не обращая внимания на взрослых по другую сторону дороги, которые нетерпеливо протягивают им купленные в магазине конфеты.
У нас есть проверенная временем система. И хотя Селеста уже давненько не приезжала домой на праздники, правила все же помнит. Она ставит свою корзинку, чтобы проходящие мимо дети могли погладить Мерлина. Если ребенок хорошо себя ведет и внимателен, то получает конфету. Если же рассеян или слишком балуется, то получает ломтик яблока в карамели. Толпа монстриков всех мастей рвется погладить моего маленького фамильяра. Франкенштейны, вампиры, супергерои, призраки и гули – все находят минутку, чтобы приласкать Мерлина, а тот идеально играет свою роль. Для горстки особенных детей он даже переворачивается животом вверх.
Так проходит утро, мы с Селестой слишком заняты, чтобы обращать внимание друг на друга. Но когда массовое шествие начинает замедляться, а детей становится все меньше, она снова поворачивается ко мне.
– Поверить не могу, что Миранда пыталась его зачаровать, – шепчет она сквозь музыку. Я бросаю на нее скептический взгляд, и Селеста пожимает плечами. – Ну то есть да, я знаю, что ей нравится, когда в нее влюбляются случайные мужчины.
