Молот Пограничья. Книга II - Валерий Пылаев
— И всего-то? — Жихарь покачал головой. — Вот уж не думал, что эта страхолюдина внутри такая… жухлая.
Провода, трубки, когтистые нижние конечности, забавно раскорячившиеся в стороны, как лягушачьи лапы, несколько увесистых блоков, остатки металлических сегментов брюха где-то под ними — и все.
Но именно здесь — здесь, а не в доспехах, могучих крыльях или зубастой пасти с плазменной пушкой — и скрывалась истинная мощь древней машины. Я скорее почувствовал, чем сумел взглядом отыскать среди блоков нужный — правда, пока скрытый под тем, что можно было с некоторым допущением назвать ребрами.
— Помогите перевернуть. — Я осторожно взялся за какую-то выступающую деталь, которая казалась достаточно прочной. — Раз, два, взяли…
Раздалось нестройное кряхтение, и змееобразное туловище автоматона перекатилось с условного живота на спину, рассыпая по полу висевшие на проводах мелкие модули. Я протянул руку и коснулся кончиками пальцев продолговатой конструкции, в которой пряталось сердце машины, защищенное неожиданно толстыми стенками корпуса. Внутри металла почти не было, но основной управляющий модуль Древние все же не поленились защитить кресбулатом.
— Здесь. — Я ткнул пальцем в слегка выступающую кнопку на поверхности, и тонкие блестящие пластины с тихим жужжанием разъехались в стороны — прямо как диафрагма фотоаппарата. — Вот он.
— Красота-то какая… — едва слышно прошептал кто-то у меня над ухом — кажется, Иван. — Даже трогать жалко.
Жив-камень переливался всеми цветами радуги, озаряя мои пальцы тусклым светом. Заключенная в нем энергия больше не могла нести по воздуху несколько сотен килограмм металла и электроники плеваться раскаленной плазмой или питать десятки сложнейших систем, но никуда не исчезла. Я почти физически чувствовал, как она все еще пытается оживить разорванные пламенем Разлучника магические контуры.
— Средняя категория, — проговорил дядя. — Еще и заряженный под завязку. Тысячи на четыре потянет.
Я поморщился. Вариантов у нас было немного — его сиятельство граф Орлов уже видел обезглавленного автоматона и наверняка сообразил, что под броней скрывались не только провода и трубки. Государев закон обязывал меня немедленно сдать драгоценную находку в Таежный приказ, и спорить с ним я не собирался.
Но сама мысль просто взять и вытащить жив-камень из металлической груди Пальцекрыла казалась уродливой и неправильной, почти кощунством. Для гридней и дяди блестящая безделушка едва ли была чем-то большим, чем способом заработать, однако я чувствовал, как едва заметно бьется под пальцами магия Древних.
Тонкое кружево чар еще держалось, одновременно хрупкое и могучее. Сплетенное инженерами-колдунами сотни, если не тысячи лет назад. Настолько изящное и сложное, что мне не хватило бы и вечности понять его структуру… Таким уж создал меня Отец — обычным воякой, которого от смертных преторианцев отличала лишь запредельная мощь духа и тела.
Я по праву считался сильнейшим из Стражей — но уж точно не самым умным.
Когда мои пальцы сомкнулись на сияющей гладкой поверхности, Катя поморщилась и отвернулась. Но ничего не сказала — видимо, тоже сообразила, что чары такого уровня не под силу даже Одаренным с рангом Великого Магистра.
Автоматон никогда не жил в полном смысле этого слова, но если у него было что-то похожее на электронную душу, она исчезла, как только я осторожно достал из груди жив-камень. Магия ушла, оставив после себя лишь набор деталей не полу.
— Соберите тут все. Разложите по коробкам. — Я поднялся на ноги и протянул переливающуюся драгоценность Жихарю. — Это отнеси Полине Даниловне. А броню — в кузню, с ней я сам разберусь.
Гридни тут же принялись возиться с проводами и железками, окончательно растаскивая Пальцекрыла на запчасти. Раньше ненужные детали таежных машин отправлялись в переплавку или прямиком на свалку, но я все же решил сохранить все до единой. Чутье подсказывало, что они могут еще пригодится — и не через пару тысяч лет, когда местные инженеры сумеют разобраться с технологиями Древних, а куда раньше.
— Ты… ты тоже это почувствовал, да? Очень сильная магия. И очень сложная.
Катя так никуда и не ушла — только шагнула к верстаку и теперь разглядывала лежавшую на нем зубастую голову Пальцекрыла. Видимо, эта часть интересовала ее ничуть не меньше остальных.
— Сложная, — кивнул я. — Как в волоте?
— Не-е-е-ет. Куда там Святогору. — Катя с улыбкой покосилась на укрытого брезентом металлического великана. — Его ж варяги делали, а не Древние. Там под броней от автоматонов только детали.
Я молча кивнул. Действительно, теперь догадаться было уже проще некуда. Пра-пра-кто-то-там нынешних князей Костровых вряд ли обладали тайным знанием, однако в их времена металлические твари попадались в Тайге куда чаще. А чародеи были, похоже, куда настырнее нынешних. Вместе с инженерами — точнее, тогда еще кузнецами, у которых руки росли из правильных мест — они научились создавать из кресбулата не только магические клинки, но и боевые машины — волотов.
Наверняка в понимании людей, живших в Отрадном несколько сотен лет назад, модули автоматонов были такими же артефактами, как жив-камни — чистой магией, заключенной в металл, пластик и еще Матерь знает что. Однако это ничуть не мешало им разбирать механизмы Древних на запчасти, чтобы создавать собственные. Куда менее изящные и технологичные, зато крепкие, надежные и послушные. Не сложилось только с искусственным интеллектом, и вместо программы в главном модуле волотом управлял человек.
Одаренный князь, способный не только влезть в гигантский доспех весом чуть ли не в полтонны, но и подчинить себе скрытые в металле чары. Конечно же, не такие сложные и многослойные, как в машинах Древних. Попроще — и, пожалуй, куда менее эффективные, раз уж волотам для полноценной работы требовались жив-камни самых крупных размеров, а Пальцекрылу хватало среднего.
Может, когда-то канувшие в небытие колдуны даже научили предков северян своей магии — или хотя бы попытались. Но столетия шли за столетиями, и к нынешней эпохе о Древних не осталось даже легенд, автоматоны исчезли, а выкованные предками могучие доспехи волотов понемногу ржавели в сараях. Пограничье из места, где человеческий мир когда-то отстаивал свое право на само существование, превратилось в захолустье в сотнях километрах от столицы. Честной стали и кресбулату на смену пришел огнестрел, появились автомобили, крупные звери на том берегу Невы то ли убрались далеко в Тайгу, то ли больше не совались
