Самайн у ведьмы пограничья - Уоллис Кинни

– Сдерживание проводится для блага самой же ведьмы. Кейт это необходимо даже больше, чем кому-либо другому. Наконец-то она будет защищена, – говорит Уин, и по ее щеке скатывается случайная слеза. Мне хочется кричать от отчаяния. Она повторяет те же загадочные слова, что и Мэтью несколько дней назад. Я закрываю лицо руками, пытаясь отгородиться от всего этого.

– Вы заберете у нее половину того, кем она должна быть. Это предательство, – заявляет Мэтью.

Такое обвинение окончательно добивает Уинифред. Я чувствую, как ее намерение трансформируется в замешательство и скорбь. Она издает сдавленный всхлип и ковыляет прочь через французские двери прямиком на кухню, где разражается рыданиями.

Я хочу осадить Мэтью. Настоять, чтобы он вел себя прилично. Да, ему удалось одержать верх над Уинифред, но повезло, что она оказалась в уязвимом положении. Но если Уин придет в себя, если направление ее мыслей снова изменится, она сумеет лишить его чар, даже не вспотев. Уинифред могла бы сделать с ним то, что чуть не сотворила со мной, а нам не нужна война между ковенами вдобавок ко всем остальным проблемам.

Мы с Мэтью остаемся в комнате одни. В углу у камина громко тикают напольные часы. Раньше я их не замечала, но теперь их стук кажется оглушительным.

– Кейт, очень прошу, скажи мне, все ли с тобой в порядке.

Мэтью снова спокоен, но отступать не намерен.

– Нам нужно уходить, – хрипло говорю я. – Она может собраться с силами в любую минуту. И не позволит тебе уйти отсюда, зная, что ты можешь с ней сделать. Я никогда не видела ее такой испуганной. Она никогда тебя не простит.

– Ты забываешь, что я не так ограничен в чарах, как твой ковен. Я изучал защиту от подобной магии.

Я качаю головой: он такой высокомерный.

– Ты когда-нибудь видел, чтобы кого-то отлучали от ковена, лишали магии, Мэтью?

Наконец я поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Хоть я и смотрю на него с вызовом, он облегченно выдыхает.

– Нет, не видел, – признается Мэтью, выдерживая мой взгляд.

– Вот и не надо. Нам нужно уходить, – повторяю я. Мне не следовало приводить его сюда.

– Нет, пожалуйста, задержись, – доносится из кухни тихий голос Уинифред. Под шелест юбок она спешит обратно в гостиную. Уин уже совладала с собой, но сожаление о недавних действиях глубоко запечатлелось в морщинах ее лица.

Я встаю, опираясь на локоть Мэтью. Он придерживает меня, крепко обнимая свободной рукой.

Уинифред подходит к нам, но останавливается в нескольких футах, понимая, что ей лучше сильно не приближаться. Она протягивает мне флакон.

– Что это? – спрашивает Мэтью.

Жидкость внутри флакона полупрозрачная, серебристо-синего цвета. Как чистая морская вода вокруг северных ледниковых фьордов. Примерно того же оттенка, что и глаза Мэтью.

– Транквилум, – отвечает Уинифред, внимательно всматриваясь в меня. Ее магия осторожно тянется вперед и касается границ моей собственной.

– Прекрати, – шиплю я на нее, удивляясь собственной храбрости. Она отшатывается, но смотрит на меня умоляющими глазами.

– Я вижу напряжение в твоей ауре. Что-то тебя гложет. Ты плохо спишь, не так ли, моя дорогая? Кошмары?

Я не отвечаю. Неудивительно: такое легко заметить. Она кивает, принимая мое молчание за согласие.

– Транквилум прогонит дурные сны. Погрузит тебя в спокойную дрему. Здесь хватит на две ночи. Я могу приготовить еще и отправить тебе или подарить на твой день рождения. Но ты должна принять этот флакон сейчас. Тебе нужно немного поспать. Пожалуйста, Горошинка.

То, как она упорно зовет меня старым детским прозвищем, просто невыносимо. На мгновение я будто вновь сижу с Ребеккой на качелях перед крыльцом, наблюдая, как мама и Уинифред гуляют по полям, а вокруг меня жужжат летние насекомые. Фермерский дом со всей его потрескивающей магией кажется мне родным. Я знаю, что стоит поберечься, что таким образом окажусь у Уин в долгу, но выхватываю флакон у нее из рук.

– Спасибо тебе, – шепчу я. Она кивает, а затем ее взгляд падает туда, где моя рука обвивается вокруг предплечья Мэтью.

– Полагаю, я не могу предостеречь тебя от того, чтобы ты не влюблялась в него, не так ли? – говорит она, снова глядя на меня.

Я напрягаюсь, отстраняясь от Мэтью.

– Ты всегда слишком спешишь с выводами, Уин, – холодно отвечаю я.

– Неужели? – хмыкает она уже без всякой деликатности. – Может быть, спросишь его как-нибудь, почему он так и не вернулся в Ипсвич после того, как они с отцом сорвали созыв, а?

– Прощай, Уинифред, – говорю я, отчаянно желая увести Мэтью, пока ее глаза снова не вспыхнули огнем. Я поворачиваюсь и ухожу, надеясь, что следом услышу скрип половиц под его ногами.

Я выбегаю через парадную дверь фермерского дома. Ночное небо непроглядно черное, но на площадке светло. Звуки веселья наполняют воздух и кажутся исключительно резкими после развернувшихся внутри событий. Грейс и Джек сидят на веранде в креслах-качалках и ждут. Снаружи, у края лестницы, выстроилась длинная очередь жителей Ипсвича. Все они с надеждой смотрят на открытую дверь.

Из дома доносится тихий плач, и Джек проносится мимо меня, чтобы утешить и поддержать свою возлюбленную. От истерики хозяйки на лице Грейс появляется выражение ужаса, но она быстро вспоминает свою роль.

– Что ж, госпожа Беннет сегодня больше не принимает. Да, я знаю… Мне жаль… Мы постараемся найти время, чтобы перенести встречу с вами.

Я не слышу, что еще она говорит, быстро иду прочь от дома и ярмарки. Мэтью не останавливает меня, пока мы не подходим к грузовику, который теперь загружен большими оранжевыми тыквами, а мой бородавчатый дьявол примостился на заднем сиденье.

– Кейт, остановись, – говорит Мэтью, прежде чем я успеваю открыть пассажирскую дверь.

– Почему оно все еще у тебя? – спрашиваю я, поворачиваясь к нему, когда мое разочарование наконец прорывается наружу. Мне о многом хочется кричать в голос, но разуму не дает покоя эта конкретная деталь. – Почему ты до сих пор таскаешь с собой проклятие? После всех твоих разговоров о доверии! Ты в принципе копишь смертоносную мерзость, связанную с магией крови?

Мне хочется топать ногами и бить его в грудь. Только желание не скатываться в безумие, как Уинифред, удерживает меня от того, чтобы закатить настоящую истерику.

– Я не собирался сидеть и смотреть, как она на тебя нападает, – защищается Мэтью.

– Это не ответ на мой вопрос, – настаиваю я.

Мэтью вздыхает. Он пускается в неспешные и спокойные объяснения, чем только еще больше меня бесит.

– Что, по-твоему, я должен был сделать, Кейт? Выпустить проклятие в лес за твоим домом и понадеяться, что оно заразит какого-нибудь невезучего оленя, прежде чем поддастся желанию вернуться и закончить с тобой?

Я смотрю на него, не зная, что ответить. Чувствуя мою нерешительность, он продолжает:

– Проклятия крови не исчезают, как только покидают тело своей жертвы. Они становятся крепче независимо от того, заражают кого-то или нет. И всегда возвращаются завершить начатое, если им представляется такая возможность. Я должен держать его на привязи, пока не найду способ уничтожить.

Я со стоном утыкаюсь лицом в ладони. Призрак Маргарет. Книга матери. А теперь еще и это. Меня буквально преследует все это темное и тайное. Я тоскую по своему «Травнику» и его рецепту духоизгоняющего джина с тоником.

– Кейт, – мягко говорит Мэтью, – обещаю: я уничтожу его, как только смогу.

Я отрываю голову от ладоней.

– Хорошо, – выдыхаю я. – Пожалуйста, просто отвези меня домой.

Даже не даю ему времени ответить, просто запрыгиваю в кабину грузовика и захлопываю дверцу.

Поездка до коттеджа занимает больше времени, чем днем. Мэтью осторожно ведет машину в темноте. Тем не менее тыквы забавно перекатываются в кузове грузовика. Мы едем в основном молча, Мэтью посматривает на меня краем глаза.

– Так ты не собираешься спрашивать? – уточняет он.

– Спрашивать о чем? – бурчу я, поднося руки к вентиляционному отверстию кабины в надежде согреть пальцы. Все мое тело медленно холодеет с тех пор, как Уинифред вторглась в мою магию.

– Разве ты не хочешь знать, что имела в виду метамагическая ведьма? О том, почему я так и не