Школа дорог и мостов - Тамара Витальевна Михеева
– Те девушки – наложницы. А Анилу будет его законной женой, что усилит наше влияние в южных землях. Это необходимо.
– Анилу совсем маленькая!
– Никто не отдает ее замуж прямо сейчас, – быстро вставила мама. – Конечно, ей надо подрасти…
«А за это время старый царь может и умереть», – подумал Гиор и впервые пожелал кому-то смерти.
* * *
Анилу сидела, вытянувшись в струнку. Юная, тоненькая, она казалась совсем маленькой рядом с раздобревшим и постаревшим лавнийским царем. Гиора передергивало всякий раз, когда тот похохатывал, рассказывая несмешные истории, облизывал пальцы после правглы, будто не замечая кружевных салфеток, пил и пил неразбавленное вино и то и дело бросал масленые взгляды на свою невесту.
Которая не проронила ни слова.
Не съела ни кусочка.
И ни разу не подняла глаз.
У Гиора разрывалось сердце.
Как может отец смеяться глупым шуткам гостя? Говорить ему комплименты? Дарить подарки? Как может он отдать этому позолоченному дураку Анилу? Мама хотя бы расстроена, пусть и скрывает это…
«Зачем нам какое-то влияние на юге? Альтида сильна и богата и без Лавнии! Если уж так хочется выгодно пристроить единственную дочь, выдал бы ее за суэкского принца! Он хотя бы молод и воспитан». Гиор снова посмотрел на сестру. Он боялся. Что она вот-вот расплачется, упадет в обморок или закричит. Но та сидела прямо. Сжав губы – и только по раздувавшимся ноздрям и красным ушам можно было понять, в каком она бешенстве, с каким трудом сдерживается. «Как бы чего не вышло», – в смятении подумал Гиор. Он хорошо знал свою сестру – гневалась она так же яростно, как заразительно смеялась.
* * *
Анилу сжимала кулаки. Ногти впивались ей в ладони, оставляя следы. Он продал ее. Продал, будто она рабыня! Выгодная сделка, папочка? «Царь Лавнии богат и добр, ты не узнаешь ни нужды, ни горя, весь мир будет у твоих ног, моя девочка» – так ты говорил. Только забыл сказать, что у моего жениха огромный живот, волосатые руки и запах изо рта такой, что меня вот-вот стошнит!
Она терпела два дня. Покорно сидела за столом, позволяла этому чудовищу брать себя за руку, от отвращения чуть не теряя сознания, молчала. Она копила в себе гнев, как копят силы, чтобы броситься в бой. Но вот сегодня их гость уехал в свою Лавнию, и Анилу пришла в кабинет отца, хотя ее никто не звал. Пришла, чтобы задать один-единственный вопрос.
– Почему?
Отец не понял ее. Даже мама, кажется, не поняла, хотя всегда защищала ее от всех невзгод.
– Я умная, я умнее Гиора. Я прилежная, я хорошо учусь. Спроси что хочешь, я отвечу. Мне даются все науки, даже те, которым меня не учат. Я умею ездить верхом, биться на мечах, стрелять из лука. Я хорошо плаваю и управляю парусной лодкой, я…
– «Я, я, я, я…» – улыбнулся отец. – В тебе нет главной добродетели – скромности.
– И поэтому ты решил меня продать? – еле сдержала слезы Анилу.
– Милая! – укоризненно вскрикнула мама.
Она перебирала стебли ральфит, чтобы поставить их в вазу. Она любила, чтобы в каждой комнате дворца стояли живые цветы, и всегда занималась этим сама.
– Скажешь, нет? – развернулась к ней Анилу. – Я хуже любой рабыни!
Отец ударил ее по лицу.
– Думай, что говоришь! Ты – царская дочь!
– И всего лишь стою дороже! Сколько бочек вина тебе за меня дадут?
Вторая пощечина. Анилу ждала ее, но не отклонилась. И хорошенько запомнила, как горят щеки, ломит скулы, как пересохли глаза. Каким гневом пылает лицо отца, как не шелохнулась, не защитила ее мама.
– Надеюсь, хоть муж сможет тебя воспитать. У нас с мамой, я вижу, не получилось.
Отец ждал, что после этих слов она расплачется и убежит, но Анилу продолжала стоять и смотреть на него. В голове у нее вызревал план.
Отравить всех братьев, и тогда отец вынужден будет сделать ее наследницей престола. Да, от мужа это не избавит, но это уже будет не лавнийский царь, да и жить она останется здесь, в своем доме, в своем городе, в своей стране.
Отец не выдержал первым – грохнул кулаком по столу и вышел размашистым шагом. Мама бросила свои цветы, побежала следом, шепнув на ходу лишь:
– Ступай к себе!
Но Анилу не послушалась. Она подошла к столу отца, потрогала чернильницу, перья. Взвесила в руке белый камень, которым отец придерживал свитки, чтобы они не сворачивались и не разлетались. Камень был тяжелый. Начать, пожалуй, проще всего с Катлона: он вечно все тянет в рот, а потом мучается животом. Никто даже не заподозрит злой умысел. А вот с остальными будет сложнее…
Вечером мама пришла к ней в спальню, кивком отослала рабыню, присела на кровать. Анилу уже распустила волосы, сидела, укутавшись в них, как в платок. Мама погладила ее по щеке.
– Ты такая красивая, доченька.
Анилу не шелохнулась, не подняла глаз. Не могла она сейчас смотреть маме в лицо.
– Поверь, отец желает тебе только добра. Да, это странно – выходить за незнакомого мужчину, да еще и вдвое старше…
– Я не люблю его, – еле слышно прошептала Анилу.
– Я знаю, знаю!
Мама взяла ее за руку, попыталась заглянуть в глаза, а когда не получилось, заговорила проникновенно и ласково. Анилу не помнила, чтобы родители с ней так говорили.
– Но все изменится, поверь. Мне было немногим больше, чем тебе сейчас, когда твой отец увидел меня в доме владельца порта. Тот давал ежегодный пир в честь Айрус, и царская семья традиционно в нем участвовала. И ты знаешь, твой отец… он поначалу совсем мне не понравился! Показался заносчивым, грубым, да и некрасивым… Но потом, с каждой новой встречей, я все больше привыкала к нему и наконец полюбила. Полюбила всей душой, Анилу! Он дарил мне такие подарки, ах, ты бы только видела! А сколько цветов! Ими можно было бы выстелить море отсюда до Суэка!
– Твои родители хотели, чтобы ты вышла за него?
– Да, хотели. Конечно. Он ведь царь.
Анилу сжала свободную руку в кулак.
– Боги не одобрят этот союз, – привела она свой последний аргумент. – Они велят нам создавать семьи только по любви. Они рассердятся, накажут меня бесплодием!
– Но меня же не наказали.
Мама приподняла ее лицо за подбородок.
– Детка, послушай. Да, твой жених немолод, но он полон сил и очень щедр. Помощь Лавнии нужна нам: с севера надвигается беда. Земли Илонасты уже пали, а скоро армия Вандербута доберется и до Суэка. У нас есть всего несколько лет в запасе. Но без женитьбы
