Капля Испорченности - Роберт Джексон Беннетт

— Не может быть, чтобы это было так просто.

Мы отодвинули книжный шкаф и обнаружили в основании пола прямо за шкафом незакрепленный камень, а под ним — небольшой пергаментный сверток, перевязанный бечевкой. В мгновение ока Мало выхватила нож, подняла сверток и вскрыла его, рассыпав по полу дюжины мелких золотых монет.

— Возможно, так оно и есть, — сказал я. — Выбор дилетанта, на самом деле.

Мало вздохнул.

— Гортхаус не была жестким человеком, — сказала она. — Возможно, нам не стоит так удивляться.

Я быстро пересчитал монеты.

— Итого получается… триста талинтов? Она предала Империю и рисковала попасть в петлю за хорошую лошадь, и ничего больше?

Мало взяла монету и посмотрела на нее.

— Это, или твоя иммунис была права — как только она заключила одну сделку, у них было достаточно средств, чтобы шантажом заставить ее оказывать больше услуг. Что логично. Они часто предпочитают угрозы подаркам.

— Они? Ты имеешь в виду преступников?

— Нет. — Она вернула мне монету. — Короли и те, кто правит вместе с ними. Но, возможно, нет большой разницы между природой таких людей и преступников.

Мы продолжили поиски, но не нашли ничего, что указывало бы на то, кем мог быть агент Пиктиса при Верховном дворе, где сейчас находится сам Пиктис и где могут храниться шесть ящиков с реактивами. Возможно, это была усталость, но чем больше мы искали — ничего не находя, — тем тяжелее становилось у меня на сердце.

Наконец к нам пришел апот-милитис с сообщением, что префекто Кардас пришел в себя, и он, Теленаи и Ана ждут нас в палате медиккеров. Мы с Мало спустились вниз, зевающие и отчаянно уставшие, и побрели обратно по грязным улицам Ярроудейла.

КОГДА МЫ ВОШЛИ в комнату Кардаса, то обнаружили, что префекто, к счастью, не купается в молочно-белых водах целебной ванны, а лежит в медицинской люльке, дружелюбно болтая с Аной, которая сидела рядом с ним. Теленаи стояла за своим стулом, очевидно, ей не хотелось садиться. С ее царственной осанкой и длинными красными одеждами, она была похожа на жрицу в храме флагеллантов, ожидающую исповеди перед тем, как кающийся подвергнется страданиям.

Когда мы вошли, Кардас поднял голову — на его лице все еще виднелось несколько лопнувших кровеносных сосудов, но в остальном он казался вполне здоровым — и, улыбаясь, сказал:

— А! Вот и храбрые сигнумы! Полагаю, я обязан вам жизнью — вы спасли меня от катастрофы в Верхнем городе, верно?

Я посмотрел на Ану, удивленный хорошим настроением Кардаса.

— Он не знает?

— Он не знает, — сказала Ана. — Я хотела дождаться вас.

— Знаю? — озадаченно переспросил Кардас. — Знаю… что?

— Ничего, по-видимому, — пробормотала Мало, присаживаясь у края стены.

— Судя по меланхоличному тембру ваших голосов, дети, — сказала Ана, — вы ничего не нашли?

— Да, мэм, — сказал я. — Ничего полезного.

— Хм. Как и ожидалось.

— Что вы имеете в виду, ничего не нашли? — спросил Кардас. — О чем вы говорите?

Затем Ана подробно рассказала ему о событиях ночи в Верхнем городе, включая смерть Гортхаус, о которой он ничего не слышал. Кардас отреагировал так бурно, что я забеспокоился за его здоровье: лицо мужчины стало опасно бледным, а все его тело начало дрожать. Когда Ана, в конце концов, рассказала о предательстве Гортхаус, я испугался, что он снова может упасть в обморок.

— Клянусь адом… — слабым голосом произнес Кардас в конце рассказа. — О, клянусь Святилищем, неужели все это сделала моя сигнум?

— Если вас это как-то утешит, сэр, она начала эту дьявольскую службу задолго до того, как вы были назначены сюда, — сказала Ана. — Но да, это так. Я скорблю о ее смерти — признаюсь, главным образом потому, что хотела получить от нее больше ответов. И теперь, как говорит Дин, она ничего не оставила после себя.

— Это ужасающие новости, — тихо сказала Теленаи. — Еще одно нападение, еще одна потеря. Как теперь мы можем остановить Пиктиса?

— У нас все еще есть варианты, — сказала Ана. — Прежде чем мы рассмотрим некоторые из самых радикальных вариантов, я хочу кое о чем спросить вас, префекто. Я убеждена, что при дворе есть агент, который помогал Пиктису во всех его злодеяниях, — либо один из тех, кого мы знаем, либо тот, кто до сих пор остается неизвестным. Есть ли кто-нибудь или какие-либо странности, которые вы можете вспомнить во всех ваших разговорах с двором Ярроу, которые могли бы подсказать, кто этот предатель?

Кардас покачал головой, его длинные усы зашелестели.

— Нет, нет. Я не могу вспомнить ничего подобного. Мои способности эмитанта позволяют мне многое понять, но в таких напряженных, сложных обстоятельствах, когда многие полны гнева и недоверия, трудно уловить какой-либо момент, достойный подозрения.

— И нет человека, который провел бы с Гортхаус необычно много времени?

— Нет, насколько я знаю. Павитар всегда присутствовал при этом, поскольку не доверял всему, что мы делали, и вламывался на все наши собрания. Дархи, конечно, руководил большинством из этих собраний. Король, его люди и принц часто были поблизости. Но ни один из них не показался мне заговорщиком, который мог бы помогать этому существу.

— Мм, — тихо сказала Ана. — И вы не можете себе представить, как Пиктис мог незаметно передвигаться по двору и убить не только Гортхаус, но и короля — и чуть не убить вас?

— Это ужасает меня больше всего, потому что я не могу представить, как это было сделано.

— Понятно, — сказала Ана. Она склонила голову. — Итак, на данный момент у нас ничего нет. Ничего, кроме мертвой девушки, которая не оставила даже сле́да следа́ к своему убийце.

Последовало долгое, неловкое молчание. Затем Ана села прямо и бодро спросила:

— Ну что ж! А как же ваши переговоры с двором Ярроу, префекто?

— Что с ними? — спросил Кардас.

— Ну, я беспокоюсь, что они могут повлиять на действия Пиктиса. Возможно ли, что он знает о них?

— Я не могу представить, что здесь есть о чем знать. Мы уже несколько недель находимся в тупике. Хотя мы продолжаем выступать за адаптацию Ярроу и выполнение наших древних договоров, прогресса, за которым можно было бы следить, практически нет. Я думал, вам известна эта ситуация, Долабра.

— Хм! — сказала Ана. Она вежливо улыбнулась. — Но я должна признать, сэр… я больше не думаю, что вы говорите правду.

Кардас прищурился, глядя на нее.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что, хотя вы и двор были слишком довольны, рассказывая всем, что вы здесь ничего не делали, — сказала Ана, — я полагаю, что велись другие переговоры, секретные. О