Госпожа преподаватель и Белый Феникс - Марика Полански
Хильда резко повернула голову и окинула меня таким оценивающим взглядом, что запылали кончики ушей.
— Весьма проницательно, — помедлив, она согласно кивнула и выпрямилась на стуле — ни дать ни взять вельетонская фарфоровая статуэтка. — Удержаться на таком посту, имея лишь миловидную внешность херувимчика и ноль мозгов, невозможно. А вы, стало быть, интересуетесь политикой?
В голосе госпожи-артефактора скользнуло нечто похожее на упрек, нежели на любопытство. И почему-то меня это задело, словно уличили в чём-то непотребном.
— Чем дальше от господ, тем спокойнее жизнь, госпожа Гроухман, — недовольно фыркнула я. — Если бы господин министр не пробрался в аудиторию во время перемены и не застал меня без корсета, то в жизни бы не узнала, кто он.
Лицо Хильды изумлённо вытянулось.
— А вы полны сюрпризов, госпожа де Вальдан, — хмыкнула она. Судя по её взгляду, она пыталась представить, почему преподаватель расхаживала в аудитории в столь необычном виде. Да ещё в рабочее время. Впрочем, вдаваться в подробности я не стала. Не дождавшись ответа, Хильда достала из ридикюля пухлую, потрёпанную временем записную книжку и как бы между прочим бросила: — Ну что ж, посмотрим, какой спектакль подготовили наверху в этот раз. Судя по исполнителям, нас ждёт нечто невероятно захватывающее.
Захотелось ответить также язвительно, в тон, что ничего нового. Но вместо этого решила дождаться конца собрания.
Природа щедро одарила Хильду чутьём на разного рода неприятности. Если бы я была большой любительницей драм с лихо закрученным сюжетом, то наверняка бы отметила и неуместную торжественность, с которым проводилось собрание, и пафос, сквозящий в каждой фразе ректора. Все эти речи о том, что каждый преподаватель являет собой пример для подрастающего поколения, и о том, что подготовка будущих дознавателей выходит на новый уровень. Настолько высокий, что её отметили даже в самом Министерстве Магической Безопасности. «Вот уж кто действительно прирождённый актёр, так это Фицпатрик», — подумалось мне в тот момент. Я слушала вполуха напыщенный монолог ректора, едва сдерживаясь, чтобы не зевнуть.
Однако ближе к середине собрания ждал лихой поворот сюжета. Как в хорошем приключенческом романе: королевство оказалось на грани большой войны с революционерами из общества «Светоч», которые запудривают мозги юным неокрепшим умам. В том числе в Министерстве стало известно, что некоторые из деятелей данного движения протянули свои грязные руки к самому святому — подрастающему поколению будущих дознавателей.
Впрочем, это никак не объясняло того, почему министр Вэлиан О'Рэйнер лично решил посетить Академию.
Я вздрогнула, когда вспомнила, как министр, поднявшись на трибуну, посмотрел на меня. На долю секунды показалось, что из огромного зала исчезли все люди, а воздух заскрипел от зимней стужи.
— С ним что-то не так, — пробубнила я себе под нос, задумчиво разглядывая стрижей, низко парящих в малиновом закатном небе. — Не бывает так, чтобы простой человек внушал столько подспудного ужаса.
Или бывает? Ведь кто их знает, этих власть держащих? Если человек не способен одним только взглядом внушить страх, то кто станет прислушиваться к нему, и уж тем более беспрекословно выполнять его приказы?
Выкинув из головы неловкую беседу в аудитории и министра, я одним глотком допила остатки кофе и направилась в ванную комнату.
Вода зашумела, забурлила в латунной ванне. Пара капель из стеклянного розового флакона, и воздух тотчас наполнился тонким ароматом клубники и мяты. Своеобразное сочетание запахов, учитывая, что клубника далеко не мой любимый аромат. Но в «Банной лавке» мадам Жоржо других, как назло, не оказалось. А потому я без особого удовольствия скинула с себя одежду и уже занесла ногу над ванной, как что-то внутри неприятно царапнуло. Так, словно кто-то пристально смотрел со стороны и даже не собирался отводить взгляда.
Я окинула крохотное помещение и подёргала ручку двери. На всякий случай. Но дверь оказалась запертой. А вот чувство, что кто-то наблюдает, лишь усилилось.
— Это всего лишь нервы, — сказала я вслух, стараясь успокоить себя.
В ванне никого не было. Да и как бы здесь оказался посторонний? Разве что клоп, случайно пробравшийся от какого-нибудь неряшливого соседа. Но в Преподавательском Доме строго следили за чистотой и порядком. Если бы обнаружился хоть один незарегистрированный житель, то местная комендант уже подняла бы тревогу.
Что-то промелькнуло в запотевшем серебряном зеркале. Я успела заметить краем глаза. «Показалось», — отмахнулась было. Но вместо того, чтобы залезть в ванну, я подошла к зеркалу и быстрым движением стёрла конденсат со стекла. И едва не села на пятую точку от шока.
— И тонкий стан прекрасной девы… — полупрозрачный мужчина в офицерском камзоле окинул меня оценивающим взглядом с ног до головы, залихватски подкрутил тонкий, как у таракана, усик и пошловато подмигнул: — Оу! Стан-то тонкий… Но для девы, пожалуй, уже староват.
Помнится, когда я была ребёнком, мама часто пугала: «Не будешь слушаться, тебя заберёт Лысый Лью». На вопрос кто такой этот Лью и почему он, собственно говоря, лысый, ответ всегда был просто до безобразия: «Потому что все привидения лысые. И ты тоже будешь такой». Детский мозг тогда ещё не понимал, что все эти страшилки придумывали взрослые, чтобы хоть как-то угомонить непоседливое дитя.
Оторопело глядя на привидение в зеркале, я вдруг вспомнила это, и то, как по ночам бежала из уборной и пряталась под одеялом, от души радуясь, что никакой Лью не утащил меня с собой и не остриг.
Я же пришла в себя только тогда, когда призрак снисходительно цокнул и продолжил в развязной манере завсегдатая публичных домов:
— Н-да, молодая была немолода. И на редкость молчалива. Впрочем, немая женщин — это воистину дар богов.
Где-то внутри щёлкнул переключатель эмоций. Я подобрала отвисшую челюсть, вернула со лба округлившиеся глаза, гневно прошипела:
— Это что такое?
— Не что такое, а кто такой, — высокомерно фыркнул призрак и, приподняв подбородок, снова подкрутил тараканий усик. — Я Жан Сержан Пятый, герцог Кентрийский. Но вряд ли столь невежественной особе это что-то скажет.
— А-а-а, это многое объясняет, — забыв о том, что стою перед зеркалом в чём мать родила, я поджала губы и качнула головой, будто услышала весомый довод, разрешающий наглое поведение. Потом моргнула и присела в поклоне, которым обычно приветствуют высокопоставленных особ. — Простите, ваша светлость, не признала.
Полупрозрачное лицо герцога расплылось в довольной улыбке. Покачав головой, он задрал подбородок ещё выше и надменно отвернулся в сторону. При этом скосил глаза, наблюдая за моей реакцией. «Павлин, — подумала я. — Натурально павлин».
— Если бы я только знала, — я прижала руку к
