Госпожа преподаватель и Белый Феникс - Марика Полански
— О как! Утро не успело начаться, а вы уже орёте, — фыркнула я и повернула вентиль. Вода с шипением полилась в раковину. Я подставила ладони под упругую струю и пару раз плеснула в лицо, сгоняя остатки сна. — Интересно, вы со всеми женщинами такой любезный?
— Вы… вы точно женщина? — с сомнением спросил Жан.
От неожиданности вопроса я выплюнула воду, которую набрала в рот, и красноречиво посмотрела на призрак.
— С момента своего рождения. Показать?
— Не надо!
Сержан демонстративно отвернулся к стене.
А мне стало обидно до глубины души: неужели я и вправду настолько страшная, что даже привидение в ужасе шарахается от меня. В голове билась мысль, что он сделал это специально. В отместку за то, что я оставила его на ночь в зеркальной ловушке.
Но легче от этого не стало.
— Такой большой, — съязвила я в ответ, набирая зубной щёткой порошок. — Медальками за отвагу бренчите. За что вам их дали, если при виде женщины кричите, как девица в первую брачную ночь? Или вас так избаловали высокородные барышни?
— Даже барбурские работницы блудильных домов не позволяли себе показываться клиентам в таком ужасном виде…
— О-о-о! А я смотрю, ваша светлость знает толк в извращениях!
Осознав, что ляпнул не то, Жан Сержан бросил на меня быстрый взгляд и вытянулся во фрунт, будто замечание о барбурских жрицах любви пришлось к слову и не имело к нему никакого отношения.
Но поздно.
Моё оскорблённое самолюбие требовало возмездия. И немедленно.
— Однако вы продолжаете меня удивлять.
— Это было давно! — небрежно повёл плечами Сержан и надменно хмыкнул, стараясь скрыть неловкость.
Говорят, призраки не умеют краснеть. Но я была готова побиться об заклад, что он покраснел до кончиков своих ушей.
— Такой человек, как вы! И в блудильнях Барбурии…
— Я был тогда на задании. Мне нужно было влиться к местным…
— Да-да, разумеется, ваша светлость, — поддакнула я с совершенно серьёзным видом. — О! Что сказала бы ваша благородная матушка, узнай о подобных подвигах сына! Это за взятие блудильни вас наградили таким количеством медалей? Поэтому вы покинули мир смертных в столь молодом возрасте? Не справились с количеством страстных женщин? Или вас догнала одна из тех болезней, которая непременно настигает каждого, кто неразборчив в выборе?
— Прекратите свои издёвки, несносная вы женщина!
Приблизившись к зеркалу так, что кожей почувствовала холод стекла, я зло прищурилась и угрожающе прошипела:
— О нет! Я только начала!
Гордо подняв подбородок, я вышла из ванной и плотно закрыла за собой дверь.
Обида ещё клокотала в груди, пока я порывисто одевалась и причёсывалась. Надо же, этот хам посмел усомниться женщина я или нет. А сравнение с девицами из борделя вообще ни в какие ворота не лезло!
— Ну, погоди у меня! — кипела я, заваривая чай в кружке. В ярости бросив кухонное полотенце на столешницу, передразнила Сержана: — Барбурские работницы блудильни себе такого не позволяют… Конечно, пытаться наладить свою жизнь — это не ноги рогаткой раскидывать!
Ворча на привидение, я села за стол. Завтракать настроение совершенно пропало. Даже чай, который я всегда пила по утрам, наслаждаясь блаженными минутами покоя, приобрёл противную горечь. Вдобавок ко всему обожгла нёбо.
— Эй! — донеслось из ванной комнаты. — Ты же меня не бросишь здесь одного?
Я сделала вид, что не услышала. В голове промелькнула мысль, что сто́ит набросить «Покров безмолвия», чтобы привидение не подняло на уши весь Дом Преподавателей.
Брошенный взгляд на часы заставил меня сорваться с места. До начала занятий оставалось не более двадцати минут. Даже если успею в свою аудиторию, то наверняка не успею приготовиться.
Видимо, шум и тихая ругань достигла ушей Жана Сержана. Он завопил, как не в себя.
— Подожди! Не уходи! Не бросай меня здесь!
— Ничего с тобой не случиться, — огрызнулась я в ответ, хватая с комода сумку с записными книжками.
— Ты же Эржабета де Вальдан, верно?
Я удивлённо застыла возле двери. Откуда привидению известно, как меня зовут? «Он призрак, и наверняка знает всё обо всех, — брюзгливо отозвался внутренний голосок. — Если сейчас не поторопишься, то влетит от ректора».
Но я уже развернулась и приоткрыла дверь ванной.
— Ну, допустим. И что?
Уловив момент, что может получить долгожданную свободу, Жан прильнул к зеркалу, расплющив своё, в общем-то, симпатичное лицо.
— Если не выпустишь, то я не скажу, что у господина министра есть особая папочка, — он многозначительно приподнял бровь и заговорщицки добавил: — Папочка, способная испортить твою жизнь.
Рассудок вовсю орал, что, если я опоздаю на занятия, мне придётся придумать вескую причину нарушения регламента. Такую, по сравнению с которой собственная смерть покажется столь же несерьёзной, как и лёгкая простуда. Мало ли что может наговорить нахальный призрак, чтобы его выпустили из ловушки? Студенты тоже рассказывают байки, когда дело касается проверки домашнего задания. Да такие, что великие классики нервно оплакивают свою бесталанность.
Любопытство твердило, что если не выслушать Жан Сержана, то оно меня сожрёт. Причём сделает это самым изощрённым способом. После недолгих раздумий я распахнула дверь в ванную комнату.
— У вас есть две минуты, чтобы рассказать, — выдохнула я, но сразу пригрозила: — Не уложитесь, до конца жизни будете блуждать по призрачным коридорам зазеркалья. Как вы понимаете, я могу устроить это.
Жан примирительно поднял руки и мило улыбнулся. Ну как мило, — скорее оскалился, как хищник, загнавший добычу в угол. Ощущение загнанности мне совершенно не понравилось.
— Вы задавались вопросом, почему сам министр магической безопасности решил ни с того ни с сего посетить Академию?
— Ваша светлость!
— Понял-понял! Дело в том, что у министра есть досье на каждого из преподавателей. В том числе и на вас. Каждый день, расписанный по минутам, если желаете. В этой папке есть очень интересные сведения о вас, — призрак сделал паузу, чуть прищурился, оценивая эффект сказанных слов. Но, заметив иронично приподнятую бровь, торопливо добавил: — И поверьте, отношения с кредиторами далеко не самые опасные для преподавательской карьеры. Думаю, вы не забыли имя ван Вильсона, не правда ли?
По спине мазнуло холодом, а живот неприятно скрутило. Я не слышала об Абрахаме ван Вильсоне несколько лет и предпочла бы не слышать о нём до конца своей жизни.
Когда-то у нас были отношения, которые едва не закончились трагично для меня. Красивый, обаятельный мужчина, внушавший окружающим неподдельное уважение и почти раболепное поклонение, оказался
