Эмуляция: Иллюзия Контроля - Егор Гориллс
— Если бы я знал, Рикон… — я пожал плечами. — Аспект Разума нужен мне, чтобы сдерживать Хаос. Он подчиняется моим эмоциям, особенно — ненависти. Если у меня будет Разум… я смогу остаться собой. Я не стану чудовищем. Я не буду уничтожать миры.
— И ты пришёл ко мне? — Рикон был искренне удивлён. — Я-то думал, ты в людях разбираешься. Казалось, ещё при нашей первой встрече ты меня прочитал. Тогда у меня не было аспекта, но я видел тебя насквозь.
Хм… Он что, правда решил просто поболтать? Я удивлённо уставился на вампира, который беззаботно болтал ногами, вися в пустоте. А, ясно. Картину за пределами он, похоже, видел сотни раз и прекрасно знает, чем всё закончится. Знает, что не сможет меня ни убить, ни победить. А теперь ещё и убедился: мою «силу» у него отобрать не выйдет. Вот и решил поговорить напоследок.
Вообще, обладатели аспектов, это долбанная имба в чистом виде. Он просто взял и загнал меня в кокон в собственном разуме и может по факту сейчас делать со мной все, что хочет. Правда в этом уже нет никакого смысла — за пределами кокона начался настоящий Апокалипсис.
— Давай попробуем так, — я решил, что раз не вышло физически победить вампира, то может хотя бы выйдет словесно его победить. — Ты же все равно умрешь, все мы умрём и Цикл больше не повторится. У Системы кончились силы на перезагрузку, это последний шанс. Так почему бы не дать мне его?
— Я же говорю, — Рикон лениво перевернулся вверх ногами и начал стучать по воздуху пятками, словно отбивал ритм своему безразличию. — Мне плевать на вселенную, если меня в ней не будет. Почему я должен жертвовать собой?
— Потому что ты можешь остаться в легендах. — Я смотрел на него, не отводя взгляда. — Если я справлюсь — тебя будут помнить. Песни, хроники, статуи, ты станешь символом. Не живой — но вечный. Разве этого мало?
Рикон фыркнул, потом рассмеялся — громко, резко, с издевкой. Смех был громогласный, почти театральный, будто я рассказал ему самую идиотскую шутку в мире.
— Ты правда считаешь, что меня можно купить такими жалкими подачками? — его голос стал другим. Густым. Тяжёлым. Глаза налились мраком, чернотой без дна, а губы расползлись в хищную, злую улыбку, обнажив клыки. — Ты не первый, кто пытается сыграть на моём тщеславии.
А потом… словно гильотина — на мой разум обрушилась бетонная плита.
Реальность изогнулась. Пространство вокруг дрогнуло. Я ощутил, как что-то невидимое стиснуло мой череп снаружи и изнутри одновременно. Боль была невыносимой. Не физической — хуже. Она проходила по нервам, выжигая мысли.
Я стиснул зубы. Не закричал. Не дал ему этого удовольствия.
Он давил. Тестировал. Пытался вскрыть моё сознание, как банку консервов — грубо, с хрустом. Хотел раздавить, стереть, превратить меня в тряпичную куклу.
Но не вышло.
Моя воля — это не стекло. Это закалённый металл, отлитый в огне боли и утраты. Я держался. Каждый вдох через эту пелену требовал усилий. Каждая мысль рвалась сквозь вопящую агонию. Но я не сдался.
— Я знаю, кто ты, Рикон, — выдохнул я. Голос был спокойный, ровный. Не потому что не было боли — просто я к ней уже привык. — Ты можешь стать легендой. Тем, кто спас всех. Тем, кто выбрал свет вместо тьмы.
Вампир замер. Улыбка исчезла. Он резко перевернулся обратно — теперь уже серьёзно, даже резко. Смотрел пристально. Что-то в нём дрогнуло.
Да, я давил. Целенаправленно. Потому что я знал, кем он был. Тиран. Рабовладелец. Кровавый князь, имя которого шепчут с ненавистью. Нита рассказала всё — о его «величии», утопленном в крови. Целый континент его проклинал. Его имя — синоним боли и страха.
Вот она, ирония.
— А кто ты сейчас? — не дал я ему отвлечься, сразу же продолжая. — Жалкий изгнанник, заточённый в осколке мёртвого мира. Кровосос в пыльной клетке. Никем не любимый. Забытый. И, главное… — я сделал паузу, вбивая каждое слово, как гвоздь, — презираемый самим собой.
Рикон не ответил. Но его тень будто дрогнула.
Взгляд стал глубже, и из-под привычной насмешки начали просачиваться эмоции — чистые, голые, такие, что не спрячешь. Я бил точно в цель. Каждое слово вскрывало гнойник, накопленный за столетия одиночества и ненависти.
— Я обещаю тебе, что сделаю всё, чтобы в каждом мире этой вселенной знали твоё имя. Чтобы помнили, кто такой князь Рикон и чем он пожертвовал ради их спасения. Разве не об этом ты всегда мечтал? О признании. О любви. О почитании. И я дам тебе это.
Он долго смотрел на меня. Не отводя взгляда, не моргая. Брови хмуро сведены, взгляд — тяжёлый, оценивающий. В его глазах — бездна веков, и что-то ещё… едва уловимое. В уголках глаз блеснули слёзы — не капли слабости, нет. Это была память. Боль. Раскаяние. Моими словами я вскрыл в нём что-то, что он сам давно похоронил.
— У тебя точно ещё нет моего аспекта? — наконец произнёс он. Голос был чуть хриплым. Уголки его губ дрогнули — не в ухмылке, как обычно, а в еле заметной, горькой полуулыбке.
И только тогда давление на разум исчезло. Как будто сняли удавку. Я с трудом, почти судорожно, вдохнул. Всё это время он испытывал не только мои слова, но и меня самого. Терпение. Выдержку. Волю. Покажи я хоть каплю слабости — всё бы рухнуло. Он бы отверг мои аргументы, как очередной дешевый спектакль.
Но я выдержал.
А он… понял.
— Прочитал меня, значит… — он отвёл взгляд, будто стыдясь. — Ладно. Я согласен. Но только на одном условии. Ты поклянешься. Всем, что тебе дорого. Что сдержишь своё слово. Потому что… я уже не смогу проверить.
— Загляни в мой разум, — тихо ответил я, теперь без боязни пропуская его внутрь. — Глубже. Не по поверхности. Что ты там видишь?
Рикон хмыкнул, почесал подбородок, и я сразу ощутил, как внутри черепа зашевелились холодные, липкие червячки — сканирует.
— Хм… — пробормотал он после паузы. — Ты не врёшь. Ты действительно веришь в то, что говоришь. Что ж… Что мне нужно делать?
Я не знал, сработает ли способность поглощения здесь, в ментальном коконе. Может, нужен физический контакт. Может, всё пойдёт не так. Но других вариантов у нас не было.
Без аспекта разума я не смогу вернуться в своё тело. В тело, которое сейчас пылает,
