Юсупов. Тьма Внутри - Гоблин MeXXanik

в духе. А сегодня, настроение Константина было паршивым. Потому что папаша, который пропал с радаров еще до рождения «Буянов», вдруг объявился в Вермланде, где квартировался полк отступников. Ему удалось объединить многих берсерков и увести их в неизвестном направлении, пообещав бойцам хорошую добычу. При этом, он совсем забыл о любимом сыне. Словно Константина и не было. Он просто оставил их здесь прозябать в этих северных провинциях.

От отца и ушедших не было ничего слышно уже несколько месяцев. И Минина начали терзать смутные сомнения, что вся семья была истреблена. Кроме людей, которые остались с Константином. Впрочем, ничего удивительного. «Буяны» всегда отличались диким нравом и почитали резню.

За окном послышались крики, которые быстро сменились звоном оружия и предсмертным хрипом. Но Константин не обращал на это никакого внимания. В округе давно не было войн, а Кровавый Вой пел песнь в сознании его братьев, требуя жертв. Изменения, которые даровали «Буянам» отец и бог Резни, заставляли бойцов проливать чужую кровь. И когда в округе не было других противников, Минины начинали сражаться друг с другом. И даже Константин, который был командиром оставшейся группы «Буянов» не мог этого остановить. Не помогали ни наказания провинившихся, ни децимация. К тому же Константин прекрасно понимал своих людей. Потому что в затылке уже настойчиво пульсировала нарастающая боль. Скоро послышатся шепотки, которые будут только усиливаться. До тех пор, пока Минин не прольет чью-то кровь. Тогда, голос затихнет. На время. «Буяны» называли это песнью Кровавого Воя. Генетического отклонения, который достался им в наследство от отца. Избавиться от него не получилось даже у Белова.

Константин зарычал, налил меда в кружку и одним глотком осушил ее.

— Сегодня в столице Российской Империи на дуэли был убит Долгопрудный, — послышался из телевизора голос диктора, и Минин нащупал лежавший на столе пульт. Прибавил громкость. В мозгу промелькнуло любопытство, кто же такой сумел убить непобедимого мечника «Первенцев».

— Столичный душеправ, мастер Василий Михайлович Юсупов смог разобраться с лучшим фехтовальщиком меньше, чем за минуту, — продолжил диктор, и на изуродованном шрамами лице Минина расплылась довольная улыбка:

— Наконец-то достойный противник, — проревел он, схватив ладонью рукоять топора. Огромное лезвие засветилось от вливаемой силы, а затем вокруг металла с воем закрутились лепестки пламени. Если верить репортеру, то этот Юсупов — первоклассный боец, раз смог расправиться с Долгопрудным за минуту. Его череп будет хорошим подношением Отцу Резни.

Минин вскочил с кресла и направился к дверям. С грохотом распахнул двери и вышел на крыльцо.

На подворье кипела очередная свара. Десяток оставшихся в живых бойцов в залитых красном доспехах выясняли отношения, готовясь к очередному смертоубийству. Один из бойцов уже лежал ничком на холодной земле. Минин взглянул на труп и поморщился. Судя по белой нашивке на рукаве, это был последний лекарь его банды.

— Прекратить! — рявкнул он, и громкий голос мигом остановил дерущихся. Все замерли. Десять пар глаз уставились на лидера, ожидая приказа:

— Мы возвращаемся в Империю, — рявкнул Минин. — Убивать! Калечить! Жечь!

Он поднял топор над головой, и десять глоток в одновременно выкрикнули:

— Убивать! Калечить! Жечь!