Две дамы и римские ванны - Анна Викторовна Дашевская
– Контракт у нас на год? – прервал его размышления вопрос.
– Да.
– Тогда вот что… Разведай, какие условия предлагает Королевский Оперный театр при заключении длительного контракта. Только так, чтобы ни одно ухо не услышало, что это тебя интересует, понимаешь?
– Королевский… Оперный? – переспросил Майлз, боясь поверить своему счастью. – В Люнденвике?
– А ты что, знаешь другой? – буркнул Оттоленги, отчего-то приходя в дурное настроение.
Но это уже было Вернеру совершенно безразлично: он увидел цель, и никаких препятствий для него существовать не могло.
***
Serenissimo Principe, иначе говоря – нынешний дож Венеции Винченцо Лоредано, стоял возле центрального окна своего кабинета и смотрел на лагуну. Он ждал, когда часы Гигантов33 пробьют полдень, и дежурный секретарь принесёт ему кофе и сегодняшнюю почту, это считается временем для отдыха.
Вот раздалось первое «бом-м-м», дверь распахнулась, и секретарь вкатил столик на колёсах. Лоредано взглянул искоса: на пышной пене капучино нарисована пальмовая ветвь. Это означает, что в почте есть что-то интересное.
Он неторопливо вернулся в кресло, потянулся к чашке, пригубил – неплохо. Предыдущий повар добавлял в капучино корицу и шоколад, что было, конечно, изысканно, но мешало думать, расслабляло.
– Что-нибудь ещё, экселенц? – прошелестел секретарь.
– Нет, спасибо. Документы к заседанию Совета двенадцати принесите мне через час, я как раз успею их просмотреть.
Секретарь поклонился и исчез. Дож сделал ещё глоток, отставил чашку и повернулся к почте. Так, три стопки: официальные письма, прошения и доносы. И судя по пальмовой ветке, сюрприз ждёт как раз среди официальных бумаг. Интересно! Это редкость, знаете ли…
Кто-нибудь посторонний мог бы удивиться, отчего дож, глава Венецианской республики, именуемый в официальных документах Serenissimo Principe, то есть, Светлейший Князь – отчего этот вельможа по рисунку на кофейной пене догадывается, чем порадует его сегодня почта. Неужели этот опытнейший интриган постепенно поддался сенильной деменции, и детские игры теперь занимают его когда-то могучий ум?
И такой посторонний оказался бы совершенно не прав, даже если бы вдруг ему довелось не только попасть в полдень в кабинет дожа, но и проникнуть в его мысли. Дело в том, что пометки эти предназначались совсем не Винченцо Лоредано, а тому самому секретарю, который так почтительно именовал хозяина кабинета, так преданно смотрел… Дож пока ещё не выяснил, кому служит этот не слишком молодой, слегка лысоватый, субтильный мужчина с тихим голосом и глазами неопределённого цвета, но выяснит, разумеется. Вариантов-то немного!
В Венеции существуют два основных соперничающих клана, и фамилии семей, в них входящих, назовёт любой венецианец, умеющий говорить. Первый – Контарини, и поддерживающие их Боволо, Градениго, Боттарди, Морозини, Торнабуони… Второй – клан Фальер и его сторонники, семьи Леоне, Фабриччако, Кандиано, Сагредо, Корнаро.
Есть ещё независимые семьи. Одни из них достаточно могущественны, чтобы не искать себе покровителей, ограничиваясь временными союзами, как, например, Дандоло, Джустиниани или Мочениго. Другие запятнаны, третьи совсем слабы или бедны, в четвёртых не осталось сильных магов…
Секретарь сидит в его приёмной уже год, работает неплохо, а что ему приплачивает кто-то ещё, так в этом ничего нет нового. Пусть платят. Он, Винченцо Лоредано, весьма успешно сливает через этого человека немало информации, и даже иногда правдивой. Вопрос ведь лишь в том, как её подать, не правда ли? Вот игру с рисунком на кофейной пене он раскусил уже давно, и несколько очень удачных вбросов с её помощью провёл…
Лоредано покачал головой, поняв, что потратил на эти бесполезные размышления целых двадцать минут, и взялся за стопку официальных писем.
Дирекция Арены ди Верона – об открывающемся в середине июня оперном сезоне, в связи с чем они просят выделить средства на новые системы безопасности, в том числе пожарной.
Ректорат университета в Падуе – об открытии направления ксеноантропологии, с просьбой о разрешении на строительство нового жилого корпуса для студентов.
Королевская канцелярия напоминает о подошедшем сроке ротации представителей в Совете провинций…
На этом месте Лоредано поморщился: Джузеппе Бароцци, занимавший эту должность сейчас, был человеком разумным и умел отличать интересы Серениссимы от своего собственного кармана. Последние полгода семейство Фальер активно пропихивало на этот пост наследника семьи Сагредо, пока что держащего первенство только по количеству вина, которое он может залить себе в глотку. Если бы должность в Совете провинций была чисто декоративной, дож уступил бы, но на ней нужно было уметь отстаивать интересы Венеции. Если же отказать Фальерам, они поднимут вой уже в Совете нобилей, а там совсем не все поддерживают нынешнего дожа…
Он постучал пальцами по столу и отложил эту бумагу в сторону. Нужно подумать.
Прочие официальные письма мало отличались от первых двух, и в сокращённом переводе с бюрократического на общеупотребительный содержали требование денег. Желательно – побольше.
Взяв в руки последний конверт, Лоредано поднял бровь: городская стража Падуи? Серьёзно? За долгие годы его пребывания в статусе дожа городская стража населённых пунктов, входящих в состав Венецианской республики, напрямую не обращалась к нему ни разу. У них было своё начальство, свои финансы и свои взаимоотношения с королевским министерством внутренних дел.
– Интересно… – пробормотал дож, вскрывая конверт. – Этим-то что надо? «Настоящим извещаем вас, что закладное письмо на Ка’Обелерио, дом с прилегающими строениями по адресу Дорсодуро, 1419 в Венеции, было предъявлено офицеру городской стражи Падуи в присутствии независимых свидетелей и признано подлинным, что засвидетельствовала проявившаяся печать секретариата дожа республики Серениссима. Просим предпринять положенные шаги». Та-ак…
Он тронул бронзовый колокольчик, и почти сразу дверь распахнулась. На пороге стоял секретарь, всей фигурой выражая готовность исполнить любое повеление.
– Скажите мне, любезный мой синьор Флори, кто работает в секретариате дожа Венецианской республики? – тихо спросил Лоредано.
– Секретариат состоит из вашего личного секретаря – руководителя Секретариата, четырёх референтов по разным направлениям, десяти консультантов, а также технического персонала, – незамедлительно отрапортовал синьор Флори.
– Тьма народу, не правда ли? – дож смотрел тяжёлым взглядом.
Флори вспомнил вдруг слухи, ходившие вокруг его босса – что тот провёл годы в плену у безумного мага и сам рехнулся, что предыдущий личный секретарь теперь служит мусорщиком в Виченце, а его предшественник был пострижен в монахи ордена молчальников, и почувствовал, как по его лысине повеяло холодком. Облизнув губы, он сказал:
– Неужели я что-то пропустил, экселенц? Ошибку? Неправильный адрес?
Отвечать на глупые вопросы Serenissimo Principe, разумеется, не стал. Он повертел в пальцах нож для бумаг – точнее говоря, узкий и длинный стилет с тусклым сапфиром в навершии рукояти, – и вдруг спросил:
– Что вы знаете о семье Обелерио?
– Э-э-э… Кажется,
