Две дамы и римские ванны - Анна Викторовна Дашевская
– Пятьдесят два года назад… – сосчитала профессор математики. – И что заложено?
– Да не хвост собачий, – откликнулся лейтенант, и в голосе его прозвучала гремучая смесь досады, злости и легкой зависти. – Ка’Обелерио.
– Что?!
– Каза семьи Обелерио, по-венециански – Ка. Палаццо, понимаешь?
– Понимаю. То есть, пятьдесят два года назад кто-то – кто, кстати? – заложил дворец, получив за это… что? Там указана сумма заклада?
– Так… «Настоящим подтверждаю, что я, Ансельмо Партечипацио, сын синьора Марко, выплатил Аньелло Обелерио двести восемьдесят семь тысяч дукатов золотом, получив в качестве залога Ка’Обелерио, дом с прилегающими строениями по адресу Дорсодуро, 1419, каковой обещаю вернуть самому Аньелло или же его потомкам, или же их доверенным лицам по первому требованию, но не ранее марта года две тысячи сто восемьдесят шестого. Ка’Обелерио должен быть возвращён в первоначальном виде, без каких-либо изменений во внешнем или внутреннем убранстве. Названный же Аньелло Обелерио обязуется вмнсте со всеми, носящими эту фамилию, покинуть Венецию и не возвращаться в город до срока истечения данного договора. Подписано в Венеции семнадцатого марта две тысячи сто тридцать шестого года, заверено нотариусом Джованни Вертуччи».
– Получается, что это не заклад, а договор аренды, – Полина встала и заходила по палате. – Слушай, но это же какая-то совсем смешная сумма за пятьдесят лет аренды дворца? Так, если смотреть на золото в куче – большая, а если разделить? Пять тысяч семьсот сорок дукатов в год?
– Ну да, не густо …
– Там явно были какие-то подводные камни, в этом договоре! Как бы это узнать? Договор же должен был где-то быть зарегистрированным?
Лейтенант Фаббри откинулся на спинку стула и выглядел ленивым и расслабленным.
– Должен. В канцелярии Дворца дожей. Но зачем?
– Как зачем?
– Это не наше дело, – сказал Фаббри твёрдо. – Не моё, не городской стражи и уж тем более – не ваше, синьора Разумова. Если найденный нами человек – один из Обелерио или их законный представитель, то после излечения он отправится в Венецию и потребует исполнения договора. А если дом ему не вернут, или вернут в ненадлежащем виде, в дело вступят власти Венеции. Но опять же, не городская стража Падуи, к которой я имею честь принадлежать.
Полина словно споткнулась об эти слова. Нахмурилась, хотела возразить… и вздохнула.
– Ну да, конечно. Ты… вы правы, синьор лейтенант. Я, пожалуй, пойду.
И, не слушая больше ничего, она вышла из палаты.
Возвращаясь домой, Полина думала сразу обо всём.
О безымянном пока бедном больном; о том, что заставило главу семьи Обелерио отдать свой дом на таких скверных условиях; о странном устройстве венецианской жизни; и как обидно было услышать от лейтенанта Фаббри «это не наше и не ваше дело»! Вот просто до ужаса обидно…
К обеденному времени она, конечно, опоздала: ресторан был закрыт, в лобби-баре еда была представлена орешками, оливками и прочими чипсами. Вернуться в город? Но это ж Лаций, здесь все приличные рестораны закрываются после обеда и открываются только к ужину.
– Да и ладно, – пробурчала Полина себе под нос. – Один раз не пообедаю, ничего со мной не случится. Даже не похудею.
Словно назло, в этот момент желудок её жалобно заныл.
Впрочем, когда Полина вошла в свой номер, она поняла, что не всё так печально в окружающей действительности. На столике у окна стояли какие-то тарелки, прикрытые блестящими колпаками-клош, пара бокалов, бутылка вина… Она приподняла одну из крышек: тонко нарезанная ветчина, оливки, какие-то маринованные овощи. Под другими оказался сыр, хлеб и даже пирожные.
– Так у нас тут пир! – Полина радостно потёрла руки. – Надо позвать леди Камиллу, и можно будет повторить следом за господином Кокнаром: «Лукулл обедает у Лукулла!» 23
Вино было хорошим, ветчина свежей, сыр – уместным, и дамы с наслаждением отдали должное всему, что пряталось под крышками-клош. Когда последняя оливка превратилась в косточку, Полина вздохнула.
– Как мало нужно человеку для счастья! Час назад я ужасно злилась на младшего Фаббри, а сейчас, пожалуй, готова его простить.
– Ну, тогда расскажите мне, что удалось узнать?
Описание всех деталей сопровождения незнакомца в падуанскую клинику заняло немало времени. Камилла слушала внимательно и вопросов не задавала, только помечала что-то в маленьком блокнотике. Когда Полина завершила свой рассказ, леди Камилла постучала карандашиком по странице блокнота и задумчиво сказала:
– Странная история. Очень в венецианском духе, но странная даже для этого города. Если наш найдёныш и в самом деле принадлежит к семейству Обелерио, то проверка аурограммы может ничего и не дать. Как вы знаете, в Лации фиксируют аурограммы и отпечатки пальцев только тех, кто преступил закон, а порядочные граждане остаются в стороне. А вот пиджак…
– Думаете, его могут помнить в мастерской?
– Уверена. Манфреди знает всех своих клиентов в лицо, по имени, по ткани костюма и предпочитаемому фасону. Он великий мастер.
– Ну и хорошо, – Полина совсем успокоилась. – Завтра или послезавтра съезжу к нему в клинику, если пришёл в себя – отдам «Декамерон» и шекспировские трагедии, пожелаю здоровья… и всё!
– Кстати, я бы с удовольствием составила вам компанию, – улыбнулась Камилла. – Падуя чудесный город, его надо смотреть обязательно!
– Тогда нужно всякие процедуры перенести на пораньше…
Пожав плечами, Камилла дёрнула за витой шнурок, который Полина даже и не замечала. Не прошло и пары минут, как в дверь номера постучали. На пороге стоял молодой человек в форменном кителе с блестящими пуговицами. Камилла быстро написала записку и попросила отнести её в термальный центр, на ресепшен. Когда рассыльный удалился, Полина потрогала сонетку.
– Это что, можно вызвать кого угодно?
– Почти. Один звонок – горничная, два – рассыльный, три – официант, дальше по обстоятельствам. Кстати…
И она трижды потянула за шнур.
Почти мгновенно появился официант в белой куртке, забрал тарелки и бокалы. Леди Камилла сказала неожиданно:
– Я поняла, что в моём гардеробе остро не хватает шёлкового платка. Каре 24, представляете себе?
– Большой, квадратный, яркий.
– Именно так! И я намерена его купить. Вы со мной?
– С вами, – решительно ответила Полина. – У меня подруга такой просила. Кстати, – она прикусила губу и огляделась. – Потом, когда вернёмся, я кое-что расскажу. Только не знаю, важно ли это.
На самом деле идти снова на улицу ей не слишком-то хотелось: найденный незнакомец, поездка в клинику, странный документ, спор с лейтенантом Фаббри – всё это слиплось в большой и тяжёлый ком, давивший, кажется, и на душу, и на мысли. Но поговорить с леди Камиллой было куда важнее, чем растянуться на
