Винтик для Смерти - Денис Нивакшонов

Дядя Коля лежал на замёрзшей земле, скрючившись калачиком. Его лицо было искажено гримасой нечеловеческой агонии. А из-под телогрейки, прямо на сером, утоптанном снегу, расползалось алое, горячее пятно. Рядом валялась бутылка из-под портвейна, разбитая на острые осколки.

Но это было не самое страшное.

Самое страшное было то, что его нога была вывернута под неестественным, невозможным углом. Именно так, как Игорь и видел в своём мимолётном видении.

И запах. Тот самый, что он почуял тогда лишь на мгновение. Теперь он витал здесь густо и сладко — запах свежей крови и дешевого алкоголя.

Кто-то из стоящих рядом, бабка в платке, крестилась и причитала: «Оступился, бедолага, на льду… Бутылка-то в руках… Видимо, на осколок и напоролся… Господи, помилуй…»

Игорь стоял, не в силах пошевелиться. В ушах был тот оглушительный звон. Мир вокруг снова поплыл, но на этот раз не из-за видения, а от осознания.

Это не галлюцинация.

Он это видел. Знал.

И не сделал ничего.

Кто-то толкнул его в плечо, проходя с одеялом. Игорь отшатнулся. Его взгляд упал на противоположную сторону улицы.

Там, в тени между двумя гаражами, стояла высокая, худощавая фигура в тёмном пальто и шапке-ушанке. Стояла совершенно неподвижно, наблюдая за суетой вокруг дяди Коли.

Это был Димка.

Он не выглядел ни испуганным, ни взволнованным. Его лицо, изборождённое шрамом от той давней операции (шрам тянулся от виска к углу рта, придавая лицу постоянное выражение лёгкой, язвительной усмешки), было спокойным. Отстранённым. Словно он смотрел не на трагедию, а на предсказуемый результат некого эксперимента.

Их взгляды встретились на секунду через всю улицу. Глаза Димки были тёмными, пустыми, как два уголька. В них не было ни капли узнавания, ни дружбы, ни чего бы то ни было человеческого.

Затем Димка развернулся и медленно, не спеша, пошёл прочь, растворившись в синих сумерках.

А Игорь остался стоять на морозе, смотря на кровь на снегу и слушая, как затихающие стоны дяди Коли сливаются с воем приближающейся «скорой».

Он понял две вещи.

Первая: с ним происходит что-то ужасное и реальное.

Вторая: он здесь не один, кто это видит.

И это пугало больше всего на свете.

Разрывы

Следующие несколько дней слились в одно серое, липкое пятно. Игорь почти не выходил из своей комнаты. Он лежал на кровати и смотрел на трещину в потолке, которая с детства напоминала ему очертания дракона. Теперь же он видел в ней только искажённое лицо дяди Коли и пустые глаза Димки.

Воспоминание о том вечере не отпускало. Стоны. Кровь на снегу. И тот спокойный, отстранённый взгляд из темноты. Он пытался убедить себя, что это совпадение. Что Димка просто проходил мимо, застыл от шока, а его шрам искажает выражение лица. Но это была слабая, трусливая ложь и Игорь знал это.

Его собственный дар, его проклятие, молчало. Никаких мерцаний, никаких призрачных образов. Лишь гнетущая тишина, прерываемая лишь скудными разговорами с родителями. Мать смотрела на него с жалостью, отец — с молчаливым непониманием. Они думали, он переживает из-за отчисления. Они и представить не могли, что их сын сошел с ума или стал свидетелем того, как сама Смерть даёт ему знать о своём визите.

На четвёртый день терпение лопнуло. Он не мог больше сидеть в четырёх стенах с этим знанием. Ему нужно было увидеть Димку. Услышать его голос. Убедиться, что тот вечер — всего лишь плод его больного воображения.

Он знал, где его искать. В их детстве за заброшенным домом культуры был своего рода штаб — старый вагончик, куда они таскали журналы, папины инструменты и прочую ерунду. Место, где они мечтали и строили планы о будущем, которого у одного из них, как оказалось, не будет.

Дорога заняла минут двадцать. Посёлок затихал, готовясь к вечеру. Из труб шёл густой дым — люди топили печи чем придётся. Игорь кутался в куртку, поднимая воротник. Каждый прохожий вызывал у него непроизвольный спазм страха — а не замерцает ли вокруг него воздух?

Вагончик стоял на месте, но выглядел уже не как убежище, а как памятник самому себе. Ржавый, с провалившейся крышей, но с едва заметным светом в щелях ставней.

Игорь постоял минуту, собираясь с духом, и постучал по скрипучей двери.

— Входи, если не боишься испачкаться, — донёсся изнутри голос. Он изменился. Стал ниже, с лёгкой хрипотцой, но в нём угадывались те же интонации.

Игорь толкнул дверь. Внутри пахло машинным маслом, паяльной кислотой и старой бумагой. Димка сидел за столом, заваленным странными приборами: старыми радиолампами, мотками проводов, разобранным магнитофоном. Он что-то паял, и яркое пламя горелки выхватывало из полумрака его лицо — острые скулы, тёмные глаза и тот самый, уродующий лицо шрам.

Он не выглядел удивлённым.

— Игорь, — произнёс он, не отрываясь от работы. — Слышал, ты вернулся. Насовсем.

— Привет, Димка, — голос Игоря прозвучал сипло. — Да, вот… не сложилось.

— У них у всех не складывается, — Димка аккуратно положил паяльник и повернулся к нему. Его взгляд был тяжёлым, изучающим. — А у тебя-то что не сложилось? У нашего академика.

Игорь почувствовал, как по спине бегут мурашки. В этом вопросе не было дружеского участия. В нём был холодный, почти клинический интерес.

— Да так… — Игорь мотнул головой, отводя взгляд. Его глаза упали на стену за спиной Димки. Там была прикреплена большая, самодельная карта посёлка, испещрённая какими-то странными значками, линиями и цифрами. Она напоминала карту военных операций. — Это что?

— Наблюдения, — просто ответил Димка и встал, перекрывая собой вид на карту. Он подошёл ближе. — Ты плохо выглядишь, Игорь. Нервы? Бессонница?

— Со мной… творится что-то странное, — выпалил Игорь, не в силах больше держать это в себе. Он не мог говорить с родителями, но возможно с Димкой… они же вместе через это прошли. — Я… я видел, как дядя Коля умрёт. За несколько минут до того, как это случилось.

Он ждал смеха, недоверия, возможно совета сходить к врачу.

Но Димка лишь медленно кивнул, словно подтверждал давно известный ему факт.

— Видел. Да. Это бывает, — он повернулся, взял со стола странный предмет, похожий на старинный компас, но со стрелками, закреплёнными на тонких пружинках. — Мир… трескается, Игорь. Старая краска облезает, и сквозь неё проступает настоящая картина. Не все это видят. Только те, кого… достали.

— Что значит «достали»? — Игорь почувствовал, как холодеют пальцы.

— Тех, кого выдернули из потока в тот момент, когда они должны были быть стёрты. Как тебя. Как меня. — Димка ткнул пальцем в свой шрам. —