Луна освещает путь в тысячу ли. Том 1 - Александра Альва
Старая ткань легла на обнажённые плечи, и Мэйфэн начала облачаться в белую форму школы Дафэн. Когда все слои одежды сели ровно, а на сером поясе блеснуло нефритовое украшение с кисточкой, найденное в том же сундуке, она достала зеркало и посмотрелась, поправляя шпильку в волосах, подаренную Гэн Лэем.
Отражение на бронзе, казалось, повторяло облик матушки, что теперь мелькал в голове Мэйфэн: в одно мгновение она увидела своё обычное лицо, которое никогда не считала выдающимся, хотя некоторые мужчины восхищались его нежной красотой и утончённостью, но в следующее – её чёрные зрачки заполнили радужку, а губы растянулись в зловещей ухмылке, прямо как у тех людей, сошедших с ума на пике Юнфэй. Прямо как у Фэн Ай, которая опустила руку собственной дочери в огонь.
Вздрогнув, Мэйфэн бросила зеркало обратно в сундук и с силой захлопнула крышку – в воздух вновь поднялась туча пыли.
– Вы ведь на самом деле не хотели делать мне больно? – спросила она тихо, словно обращалась к кому-то невидимому, кто находился в этих покоях. – Вы просто потеряли разум, я знаю…
Осознание того, что родные, за которых она так хотела отомстить, изувечили её руку и безжалостно перебили друг друга, пусть даже не по своей воле, приносило чувство всепоглощающей пустоты. Фэн Мэйфэн теперь не испытывала к ним ни сожаления, ни ненависти, она просто смотрела на всё со стороны, сдержанно и покорно впуская внутрь себя правду.
Небо, что виднелось через дырявую крышу дома, посветлело. Она пробыла здесь достаточно долго, и настало время возвращаться.
Ван Юн сидел на месте извозчика и дремал, сложив руки на груди и наклонив голову вперёд. Удивительно, что даже не стихающее мычание цзянши в повозке не мешало ему спать, поэтому Мэйфэн остановилась рядом с гнедой лошадью, которая выискивала на земле ростки зелёной травы, и решила не будить Принца Ночи. Даже этот, казалось бы, невообразимо крепкий человек точно так же переживал трудности пути и недосыпа, и осознание такой простой истины вызвало на губах наследницы клана Фэн улыбку.
Как будто услышав её мысли, Ван Юн поднял голову, отчего длинная чёлка упала ему на глаза, и потянулся.
– Эта постоянная смена времени сна уже и на мне сказывается, даже не заметил, как задремал… – Он явно хотел сказать что-то ещё, но его взгляд вдруг остановился на Мэйфэн, и Принц Ночи замер с совершенно нечитаемым выражением лица.
Солнце ещё не показалось из-за горизонта, но часть неба уже окрасилась в нежные тона, напоминающие оттенком только распустившиеся лепестки сливы мэйхуа. Белое одеяние школы Дафэн даже в таком тусклом освещении выделялось на фоне мрачных обугленных руин, и Мэйфэн расправила длинные рукава, после чего покрутилась, показывая Ван Юну пусть уже старый, но всё ещё струящийся шёлк подола и ветряной знак на плечах. Часть своих тёмных блестящих волос она выпустила из пучка, и теперь пряди свободно подлетали вслед за плавными движениями заклинательницы.
Принц Ночи ещё какое-то время сидел молча, не отрывая от неё взгляда, но вскоре заговорил, перед этим неловко прочистив горло:
– Одеяние будто на тебя шили. Но кажется, в талии всё же узковато – складки из-под пояса торчат.
Ничего другого ждать от Ван-гэгэ не приходилось, хотя Мэйфэн и думала, что давно исчезнувшая парадная форма школы Дафэн произведёт на него большее впечатление. Но сейчас размышлять о чём-то подобном означало бы проявить неуважение к предкам, которых она собиралась упокоить, поэтому она просто глянула на острые уши стоявшего впереди коня и, решив для себя, что пусть в них задувает восточный ветер[118], запрыгнула на жёсткое сиденье.
– Это наряд моей матушки. Хоть он мне и не идёт, но я посчитала, что будет правильно проводить родителей в последний путь именно в нём. Я всё-таки Фэн, хоть и не смогла следовать путём Небесного ветра.
– Тебе… к лицу белый.
Мэйфэн медленно перевела взгляд на Ван Юна, который сказал это и теперь сосредоточенно смотрел вперёд, ударяя лошадь поводьями: повозка со скрипом сдвинулась с места. Неожиданно стало слишком жарко, и она отвернулась, скрывая раскрасневшееся лицо и раздражённо сдувая чёлку со лба. Любое доброе слово этого человека имело над ней невероятную власть, и сердце сразу же заходилось в груди, словно от сильного страха, только это чувство было в разы приятнее и волнительнее.
– Ты смогла разобраться в себе? – спросил Ван Юн, когда они свернули с главной улицы на заросшую дорогу, огибающую пик Юнфэй. – Если ты вспомнила что-то важное, то я должен знать.
Она кивнула, мыслями возвращаясь к кровавым картинам, только сегодня обретшим ясные черты, и рассказала обо всём, что удалось вытащить из своей детской памяти. Утаивать что-то не имело смысла, ведь Принц Ночи уже давно согласился помочь разобраться с давними событиями, и только об истории с разбойницей она даже сейчас решила умолчать.
Выслушав её не перебивая, Ван Юн цокнул языком и выдохнул:
– Вот, значит, как. Увидев здесь маогуев, я сразу заподозрил, что кто-то украл балки и заменил столбы[119] в этой истории. Нападение яогуаев и разрыв Завесы – лишь ширма, которая скрывает неприглядную правду: все на пике Юнфэй в одночасье потеряли разум, но целый клан просто не мог сам по себе сойти с ума и беспричинно начать причинять боль невинным.
– Мои воспоминания до сих пор слишком обрывочны, – проговорила Фэн Мэйфэн и сжала виски пальцами. – Но я точно помню, что ещё за несколько дней до трагедии все в доме чувствовали себя плохо: у родителей ужасно болела голова, и именно это в конце концов свело их с ума. А потом полил чёрный дождь, который отравил всех нас тёмной ци.
– Чёрный дождь… Если твои воспоминания правдивы и не исказились под влиянием времени, то всё выглядит, как чей-то хорошо продуманный план с помощью тёмных техник избавиться от целого клана.
– Вы знаете, что это может быть за техника?
Он качнул головой и протянул руку назад, постучав кулаком по ближайшему гробу.
– Помимо неизвестного мне заклинания, накрывшего весь пик, у нас ещё есть семь человек, сразу после резни обращённых в цзянши. Связь очевидна, но мотивы пока неясны.
– Мы подняли на свет то, что кто-то пытался скрыть. Это может быть опасно? – спросила
