КОМ-10 (Казачий Особый Механизированный, часть 10) - Ольга Войлошникова
— Илья, не тупи! У тебя и у Серго в крови — Зверь. И вам обращение не грозит. Вы сами способны любого упыря съесть…
— Ещё бы я всякую гадость не ел, — сморщился Серго, но Петя его проигнорировал:
— А я вот, — он стукнул себя в грудь, — доспех надел. К сожалению, единственный. Ну и вы прикроете, если что случится. Илья, сможешь ворота вскрыть?
Я критически осмотрел здоровенные створки.
— Смогу, наверное. Отойдите чуток.
И принял облик.
— Ой, мать твою, какой здоровый! — прошелестело справа.
— Урядник Степанишин, два наряда! — оттуда же.
— Есть, два наряда…
Кажись, казачки впечатлились. Но в ворота я в нынешней своей кондиции и правда не пролезу. Только ежели плашмя? Я присел на задницу перед воротами и выдвинув один коготь тремя взмахами вспорол железную створку. Впрочем, мы с Зверем постарались сделать аккуратно, и прорубили что-то похожее на неровную калитку. Так-то воротина ещё может понадобиться. А тут заклепал — и почти как новая.
— Ух ты как ты теперь можешь! — восхитился Витгенштейн, и тут же поддел: — Это тебе не крыши с дойчевских шагоходов срывать! Тут точность нужна.
— Иди ты, Петя! — я скинул облик и поднял пулемёт.
— Пойду, куда денусь, все втроём пойдём, — невесело ответил Пётр и шагнул в темноту.
Ну а мы за ним, куда деваться-то, действительно? Тем более, что жуть как захотелось посмотреть на знаменитых вампиров.
Ага, жутко захотелось посмотреть на жутких вампиров…
Отставить унылый юмор! Захотят нас съесть — подавятся!
Я подбросил вверх небольшой огонёк, чисто для освещения. Поскольку все лампы были разбиты. Вот все, поголовно.
ДИТЯТКО
Кто-то прошелся и аккуратно выжег плафоны. Почему выжег? Так ни одного осколочка под ногами не хрустело, а все светильники, словно смятые леденцы… И вступило же кому-то именно магической дурью всё это расхреначить…
Впереди, на грани Звериного слуха что-то двигалось.
Мы с Серго одновременно схватили Витгенштейна за плечи. Багратион ткнул вперёд рукой и показал три пальца. Три? Я слышал минимум пятерых… Дернул Петра за плечо, покачал головой и ткнул ему раскрытую пятерню под нос.
А дальше Петя удивил меня прям сильно. Он вырвался из наших рук и зло прошипел:
— Да не крадитесь вы! Конспираторы хреновы! Те, кто нас тут ждут, уже всё услышали! — а потом повернулся в сторону уходящего в глубь сопки бетонного туннеля и проорал: — Слово и дело государево! Предлагаю вам сдаться на милость российской империи!
Голос Петра ушёл словно в огромную подушку. В ответ из мрака тоннеля пришла сперва тень звука — еле слышная, словно где-то вдали сыпался из дырявого мешка тонкой струйкой сухой песок. Звук набирал силу, сливаясь в слова:
— Та-а-а? Сдаться-я? — Какой мерзкий шипящий голос. И, казалось, идёт со всех сторон. Неприятно, прямо скажем. Зверь внутри меня недовольно заворочался и рыкнул. И как-то мгновенно легче стало. Ишь, пугать они меня вздумали! Я вас, кто вы тут бы ни были, сам так напугаю — неделю ссаться в кроватки будете, успокоительные себе нашёптывая!
Впрочем, на Витгенштейна этот голос никакого впечатления не произвёл. Хотя у него никакого Зверя внутри не было. Может, нервы покрепче, может, воспитание княжеское, а может, магические руны на доспехе помогают, кто их, князей, разберёт?
— Именно! Сдавшимся будет обеспечен гуманный и справедливый суд!
— С-с-справедливый? — А кажись ближе голосок-то… Я поудобнее вскинул пулемёт и направил его на темноту туннеля.
— Без всяких сомнений! — ответил темноте Витгенштейн.
— Х-х-хорошо-о-о. Я выхож-ш-ш-шу-у…
— Внимание! — это Пётр уже нам скомандовал.
— Есть! — Я отшагнул к стене, а Багратион присел на одно колено, видать, чтоб удобнее стрелять было.
И в круг света из темноты вышла девочка. Маленькая, максимум семи лет, простое платьишко из белёного льна, светлые волосы с две косички заплетены… она была тут уместна как… Да никак не уместна она была! Только вот Зверь внутри меня сразу встал на дыбы, требуя разорвать эту «кроху».
Уймись! Тут очень мало места!
Пор-рву! Когтями пор-рву!
И тут «кроха» подняла ладонь, и в Петра ударила волна концентрированной тьмы. Ну, по крайней мере, так это выглядело. Я только стрелять вознамерился, как он вскинул ладонь — мол, отставить, не нужно. И стоит, огоньками серебряными по доспеху переливается.
— Достаточно? Убедилась? Или ещё попробуешь?
— Нав-ф-ф-х-х-х-херное-е, попро-о-ох-х-х-бую! — прошипела мелкая гадина. И махнула ручкой!
Из темноты туннеля на нас прыгнули тени. Словно сжатые пятна тьмы! Вот тут Витгенштейн руку опустил. Резко так. И мы с Серго вдарили. Оказывается, каждый третий патрон, а может, и каждый второй, был трассирующий. Поэтому, навстречу кускам тьмы рванулись две огненные ленты.
Я вот не знаю, для кого эта тюрьма была изначально сделана, но те твари, которых мы с Серго нарубили из пулемётов, совсем не походили на нечто разумное. Словно ребенок лепил из глины и смешал в одном существе летучую мышь, собаку и паука. Во всяком случае, мне так показалось. А «девочка» стояла на границе света и тьмы и словно улыбалась, слегка наклонив голову.
— Каки-ие интерес-сные игрушки-и! В моё вре-емя тако-ого не-е было-о. И-и ни капли-и ма-агии? Интерес-сно!
— Баронесса, проследуйте в свою камеру!
Вот же Петя миротворец хренов! Кончать надо, эту, мать её, баронессу!
Только вот Витгенштейн так не думал. Или у него были особые указания, или ещё какие соображения? Он поднял руку и засветился как новогодняя ёлка. Все руны на доспехе словно проявились изнутри и налились светом. «Кроха» недовольно сощурилась и даже закрыла ладонью глаза.
— Ты силё-ён. И неплохо-о защищён, во-оин. А тво-ои во-ои? Почхе-ему они не-е вздели бро-онь?
— А ты проверь!
— А-а и про-оверю-у! — и тварь бросилась на меня.
Не знаю, что бы я сделал сам, но Зверь попросту надел прыгнувшую мне в горло «девочку» на четыре метровые голубые лезвия. По ушам ударил истошный визг. Тварь дёргалась на когтях и вовсе не собиралась умирать.
— Зверь! Зверя притащил! Хитрец! Зверя привёл!
Куда только протяжные интонации подевались! «Кроха» плевалась словами, шипела, выла… Только дотянуться до меня не могла. И слава Богу, поскольку ногти, или, вернее сказать, когти у неё были… такие неприятные когти. До моих, конечно, не дотягивали, но тоже ничего хорошего.
— Петя, можно я ей голову откушу? Не отравлюсь? — Серго неторопливо подходил ко мне. И так
