Ферма - Елена Федоровна Янук

Собравшиеся люди вновь зашумели, поддакивая хозяину. Вдруг меня кто-то тронул за плечо.

Казимир.

После перелома челюсти говорить ему еще больно, но это не вызывало у меня жалости, я раздраженно сбросила его руку и в гневе отвернулась.

— Иди сюда, мне поговорить с тобой надо, — довольно нахально для человека с проблемами речи прошамкал он.

— Никуда я с тобой не пойду! — тихо прошипела я. Хватит, уже «сходила».

— Я не трону тебя, и я серьезно, — настырно продолжал он. — Поговорить!

— Меня это не волнует, исчезни! — отрезала я, отталкивая его руку.

— Только один вопрос. Я тебя не трону. Честно!

Начали оборачиваться люди, а мне меньше всего хотелось поднимать шум и привлекать к себе внимание. А этот подлец не отступал:

— Ну на минуту… Спрошу и все.

— Хорошо, но только имей в виду… — Я на сантиметр вынула из кармана инъектор, чтобы он его увидел, не знаю, понял он что это, или нет, и буквально прошипела:

— Малейшее поползновение в мою сторону и я отправлю тебя к праотцам!

— «Праотцам»…Это кто?

— Твои умершие предки.

— А это… убьешь что ли? — усмехнулся он.

Я прищурилась.

— Не заставляй лишать тебя последнего заблуждения. Иди за мной. Чего ты хотел?

Мы отошли от толпы и свернули за угол, где у высокого тополя стояла красивая кованая лавка, а за ней стеной росли высокие кусты орешника. Мне нравилось сидеть здесь по вечерам, — на дереве поселился соловей, который завораживающе пел, щедро заливая своими трелями лес и все вокруг.

Я подошла к дереву и повернулась к Казимиру. Сейчас я ничего не опасалась, стоит только крикнуть, и сюда прибегут люди.

— А ты агрессивная… и смешно говоришь, — усмехнулся он и поморщился, видно больно ему еще улыбаться. Сообщать, что моя агрессия всего лишь последствие действий его мерзопакостной натуры я не стала, не дойдет. Но напомнила, зачем мы здесь:

— Что ты хотел спросить?

— Кто тогда меня ударил, я не увидел его. Но ты его видела?

— Зачем тебе это?

— Поговорить надо за жизнь… и прочее, — важно проговорил он, угрожающе сжав кулаки.

— Силенок не хватит, мститель, — хмыкнула я. И развернулась, чтобы уйти.

Но тут нас окружило около десятка молодых людей.

Казимир всполошился:

— Че надо? Че сюда приперлись. Мы беседуем…

— Мирчик беседует… ну надо же, — дребезжащим голоском, явно дразня, сказал кто-то из подошедших. Судя по всему, они друг друга хорошо знали.

— Миха, убери свою свору… — прорычал Казимир, обращаясь к высокому темноволосому парню с короткой стрижкой, который вел себя как командир.

Тот усмехнулся:

— Я не Миха, а Михаил. Нам тут сказали, что тебе кое-что пояснить надо…

Но ответить Казимир не успел. Вдруг из-за их спин появилась Марина.

— Да. Я как раз с этим и иду, Казимир. Ты знаешь, что тебя ждет тяжелое наказание? Соответствующее проступку.

— Какое? — голос Казимира упал.

— Укол справедливости. Специальное вещество, ты теряешь волю и только исполняешь приказы. Этакий работоспособный овощ. Милана сказала, что ты остаешься здесь с Георгом, а он такие преступления терпеть не может и, в любом случае заставит тебя принять наказание. Так что не будем терять время! Пошли, ребята проводят тебя до моего домика, там я тебя и уколю.

И хотя мне это не понравилось, я оценила ее деликатность, Марина при всех не стала говорить, за что именно его ждет наказание.

Двое из команды Михаила после ее слов схватили здорового Казимира за руки. Он опешил.

Марина мирно продолжала:

— А как ты хотел, Казимир? Это настоящее преступление, тюрем у Георга нет, а работники очень нужны. Как по мне, так это идеальный выход для всех.

Казимир попытался вырваться, но его повалили на землю. Он бился и сучил ногами, силясь перевернуться и встать.

— На какое время действует этот укол? — тихо спросила я, с жалостью наблюдая за Казимиром.

— Навсегда, — удивленно отозвалась Марина, словно поражаясь, что я не знаю такой простой вещи.

— Милана в курсе? — Я уже не знала, что и думать, но тут мне Марина подмигнула.

— А зачем ее расстраивать? Он же остается здесь. Мать, к счастью, и знать ничего не будет, спокойно уплывет с остальными детьми и внуками, — доктор мило улыбнулась. Она все это говорила, краем глаза следя за Казимиром.

— Только не передумай. Не ставь меня в сложное положение. Если ты решишь плыть с нами, что я тогда скажу Георгу?!

Я расслабилась.

Понятно, мягкое вразумление. После такого он не только побежит на корабль, но и об остальном десять раз пожалеет.

Казимир, перестал вырываться. И раздраженно сказал:

— С чего ты взяла, что я не плыву? Я собирался плыть со всеми! И мать меня ждет…

— Ну что ты за человек… семь пятниц на неделе! — возмутилась Марина. — Что мне теперь с тобой делать? Ребята… — Марина обернулась к Мише.

— Помогите другу. Пока у Георга дел невпроворот, незаметно проведите Казимира на судно. Пока хозяин о нем вспомнит, Казимира уже и след простыл… — доктор мило улыбнулась.

Пусть это все звучало не очень логично, но на Казимира подействовало.

Оставив Марину с помощниками воспитывать его дальше, я пошла к дому. Люди уже разошлись. Поднялась наверх и заглянула в ярко освещенный кабинет. И увидела, что Георг сидит за столом и не сводит с меня глаз.

Впервые заметила этот пристальный взгляд пару недель назад, и тогда подумала, что у меня что-то расстегнулось, запачкалось или порвалось?.. Иначе, зачем хозяину фермы на меня столь пристально смотреть?

Я неуверенно шагнула в кабинет. Поклонившись, вежливо спросила:

— Вы ужинали? Вам что-то принести?

— Нет, — махнул головой последнее время немногословный упырь, все еще не сводя с меня странного задумчивого взгляда. И вдруг сказал:

— Сядь. Очень скоро мы поедем провожать их на судно. Детей и стариков уже отправили, остальные уже в пути…

Я тихо присела на диван, сложив руки на коленях. Но покоя не было.

День вышел шумный и хаотичный: немного раздражала постоянная беготня, бредущие стада животных, которых вели через черный ход, какие-то нервные порывы суетящегося народа. Но все же я не хотела, чтобы этот день заканчивался и наступил миг прощания. Я понимала, что грусть перед расставанием больше тревожила меня, чем тех,