Лейтенант спасательной службы - Михаил Александрович Михеев
– Всем застопорить двигатели. Заглушить реакторы, лечь в дрейф, принять на борт абордажные группы.
Отец в своем репертуаре. Но – имеет право. Тем более знает уже, с кем его свела судьба. Истомин ни на миг не сомневался – переговоры с британским адмиралом он слышал от первой до последней буквы. И упустить шанс взять живьем такого врага – это не в его правилах. Сейчас еще что-нибудь выдаст.
– Если адмирал Брэдфорд покинет борт своего корабля или покончит жизнь самоубийством, вы пожалеете, что остались живы.
Вот и выдал. Теперь у британцев не такой уж большой выбор…
– Откуда здесь этот корабль?
– Доната, я же сказал, где надо сидеть. Почему ты нарушаешь приказ?
Голос Истомина звучал расслабленно. Для него пик ситуации остался позади. Все как в детстве, не справился – попроси отца. Папа большой и сильный, он все исправит.
Доната шагнула через порог:
– Откуда он?
– Да все просто. Я и впрямь ожидал, что меня ждет засада, поэтому еще на последней стоянке, у Тушкана, когда отправил всех спать, послал сообщение домой со всеми предполагаемыми раскладами. Ну а дальше все просто. Британцы охотились на нас, а «Громовая звезда» пришла чуть раньше, заняла позицию и поджидала их. Я ж говорю, все строго по учебнику. Брэдфорд старый лис, просто так его не возьмешь, но он просчитал меня – и, реагируя на стандартные действия молокососа, тоже не стал изобретать велосипед и стал предсказуем. Вот его и просчитали.
– Ничего себе закрутилось, – пробормотала Доната.
– А что ты хотела, госпожа шпионка? Жизнь – штука сложная.
– Ага. И опасная – от нее помирают.
– Ну вот видишь, ты в теме. Ладно, иди чай завари, что ли. Посмотрим, как бриттов гоняют.
А снаружи началось веселье. Британцы кто угодно, но не трусы. Сдаваться? И остаток жизни провести в плену? Обменивать их не будут, спасать проигравших не в традициях их страны. С другой стороны, хотя мощь огня на стороне линейного крейсера, их все же больше. А значит, шанс имеется. И, когда имперский корабль повторил требование заглушить реакторы, британцы атаковали.
Впрочем, на «Громовой звезде» тоже не строили иллюзий и такой расклад в уме держали. Деформаторы пространства главного калибра на боевом корабле были и многочисленнее, и мощнее, чем на старичке «Ирбисе». Космос вздрогнул – и все три легких крейсера вместе с половиной эсминцев попросту исчезли, а башни гиганта уже искали новую цель.
Столь быстрая и жестокая расправа могла устрашить, наверное, кого угодно, однако британцы не были малодушными. Вместо того, чтобы подчиниться силе, как, несомненно, поступили бы их коллеги из Альянса, они продолжили атаку, и пространство вскипело от огненных трасс.
Линейный крейсер принял удары на силовой щит, Плюхи от тяжелого крейсера, разумеется, не шутка, но этот корабль строили когда-то для лихих рейдов на вражеских коммуникациях и схваток, если потребуется, с полноценными линкорами. Защита корабля мерцала от попаданий, но выдерживала их, сколь мог судить Истомин, без особого ущерба для себя. В свою очередь, орудия «Громовой звезды» вели плотный огонь, выбивая британские корабли один за другим, давя их, словно асфальтовый каток лягушек. И продолжался этот гимн большим кораблям и пушкам ровно до тех пор, когда флагман адмирала Брэдфорда остался в одиночестве.
– Ну, вот и все, – резюмировал Истомин через десять минут, глядя, как имперские десантники высаживаются на обездвиженный крейсер.
Ему приходилось участвовать в абордажах, и он хорошо представлял, что творится на вражеском корабле. По узким коридорам шагают закованные в тяжелую броню десантники, в боевых скафандрах похожие на роботов больше, чем на людей. А защитники крейсера… Кто-то уже сдался, кто-то морально готов к этому, а кто-то, с упорством обреченных, готов погибнуть, но забрать с собой как можно больше врагов. На самом деле это уже практически ничего не меняло, хотя доблесть в любом случае достойна уважения.
– Дело сделано. Пора домой.
Планета Омск. Через пять дней
– Это что? – спросила Доната, глядя на длинное, обтекаемой формы чудо, затормозившее у трапа.
– Лимузин, – объяснил Истомин. – Отец прислал свой личный парадный выезд. Гордись… Стоп. Ты что, никогда на таких не ездила?
– Не-а.
– Вероника, а ты?
– И я. У нас, знаешь ли, нет богатых родителей.
– Ну, тогда у вас есть неплохой шанс восполнить пробел в образовании.
– Не смущай девушек, – Жан, цивильно одетый, аккуратно постриженный и досиня выбритый, сейчас не производил впечатления ханыги-интеллигента, как в первую встречу. Теперь он больше напоминал доцента какого-нибудь провинциального университета, не особо богатого, но состоявшегося и любимого студентами. – Они все же и в самом деле в первый раз в высшее общество попали.
– Как будто ты там постоянно вращаешься.
– Ну, не постоянно, однако с герцогом как-то пил. Он, зараза, острых ощущений возжаждал и в портовом кабаке буянил. А потом блевал, совсем как пьяный грузчик.
– Физиологию не обманешь, – ухмыльнулся Истомин, во времена курсантской юности познакомившийся с сутью предмета не понаслышке. – Ладно, герои, не бояться и не ныть. За мной, шагом марш!
Впервые с момента отлета «Звездный ветер» оставался пустынным. Ненадолго – вечером его отбуксируют в ремонтный док и приведут в порядок все, что испортили и разломали пассажиры. Заодно по косточкам переберут двигатели, сделают профилактику всех систем и вообще подготовят к возвращению владельцу.
Пассажиров забрали еще вчера. Сначала опухших от пьянства и излишеств взрослых. Некоторым предстоит реабилитация в наркологическом центре. Затем детей – этих забрал какой-то мутный дипломат, причем всех – сортировать, видимо, будут потом. За Фаридом и Александрой приехал невероятно деловой контрразведчик. Ну а остальные переночевали на корабле и вот теперь готовились ехать к родителям Истомина, благо отец на том еще вчера настаивал. Однако команда должна сдать корабль не абы как, а в соответствии с регламентом и инструкциями, и этот аргумент отец счел достойным, хотя на самом деле Истомин просто хотел дать остальным время привыкнуть к новым реалиям. Ну и все документы заполнить, ибо бортовой журнал – святое, и манкировать своими обязанностями можно лишь до определенного предела.
Машина, которую прислал отец, несмотря на почтенный возраст, выглядела совершенно новой. И неудивительно – ей и пользовались-то на памяти Истомина раз пять, много шесть. Все же не любил адмирал это удобное, но громоздкое и привлекающее внимание чудо, и
