Ферма - Елена Федоровна Янук
Она раздраженно поинтересовалась:
— В чем дело, почему такое резкое изменение планов, вы что, уже передумали?
Я нахмурился, вообще не понимая, чего она хочет.
— О чем ты вообще?!
— Я видела! Вы давно неравнодушны к девушке! Да что там юлить, хотите ее оставить себе, и мы оба это знаем. — С напором начала Марина, недовольно качая головой — Потому не собирайтесь требовать от нее, чтобы она уплывала со всеми, хотя оставаться здесь ей смертельно опасно?
Я сухо отрезал:
— Неважно, чего я хочу или не хочу. В моем возрасте надо иметь голову на плечах, а не личные хотелки реализовывать. Я вообще ничего не понял. О чем ты? Куда я Ивету отпускать не хочу? Чего я должен от нее требовать?!
Марина подозрительно прищурилась:
— Так это точно не ваша идея, оставить ее здесь, хозяин?
Я едва сдержался, раздраженно отозвавшись:
— Ты меня недостаточно знаешь? С чего ты такое взяла? Кто решил ее тут оставить?
Марина решила взять меня за жабры, и куда весь пиетет подевался?
— Так все же, Георг, как ты к ней относишься? — Я минуту помолчал, понимая, что Марина на пределе. Покачал головой, едва сдерживая возмущение. Глядя ей в глаза, ответил:
— Я дорожу ею. Она дорога мне. — И уже сквозь зубы добавил. — Как ты… как Корбан. У меня и в мыслях не было кого-то здесь оставлять. Хватит мне свой бред приписывать!
Марина в отчаянии покачала головой, прикусив губу, это было так непривычно, что у меня вся злость пропала:
— Она уперлась. Сказала, что никуда не едет. Ее не переубедить. Теперь ни за что пропадет девчонка… Я не знаю что делать… — Марина была очень расстроена.
Я улыбнулся:
— Марина, охолонись, милая! Займись своими делами. У тебя послезавтра эпохальный переезд. Да и потом все больше «весело» будет. Лучше сядь, чай попей, отдохни, а с Иветой я поговорю вечером. Не волнуйся.
— Хорошо. Но я очень сомневаюсь, будет ли от вашего разговора толк… — Я судорожно выдохнул, раздраженно сверля ее глазами. Мне нужны недюжинные силы, что не убить никого до отъезда! Полчаса требовала, чтобы я вразумил Ивету, тут же заявила, что смысла в этом она не видит. Логично, а что?
Я проворчал:
— Иди, поспи у тебя уже синяки как у панды.
— Угу… — Наша доктор устало кивнула и вышла.
Я покачал головой, еще и мое отношение к Ивете приплела. И дело совсем не в том, что мужчина моего возраста превращается в посмешище, если поддается дурацкой влюбленности. И даже не в том, что мне пока не до нее, (надо закончить отправку людей), все это не главное — я опасен для нее во всех смыслах.
На самом деле это все блажь, я давно привык быть один. И все во мне, что когда-то чувствовало и жило, покрылось льдом, потеряв восприимчивость.
Ладно, все это ерунда, мы договорились вечером поговорить, тогда и потребую от нее поменять решение.
Ивета
Как и было договорено, я собралась вечером к Георгу, но так как мы случайно столкнулись у входа, он преувеличенно галантным жестом он распахнул передо мной дверь.
— Где была? Что делала?
Я смущенно кивнула, поблагодарив, и вошла в дом.
— Милане на кухне помогала, она попросила. Надо было много хлеба в дорогу напечь, а все заняты… кроме меня, — устало отозвалась я.
На самом деле, едва я оказалась у себя, ко мне прибежала Милана. Пришлось идти ставить и вымешивать тесто. Делали мы хлеб с запасом на неделю, так что пришлось здорово потрудиться. Завтра Милана пообещала это повторить. Я даже думала об этом с трудом, так устала.
Георг в ответ кивнул со слабой улыбкой.
Я спросила:
— А сколько дней в пути будет идти судно?
Георг включил свет и, пропустив меня по лестнице вперед, и, словно что-то вспоминая, задумчиво отозвался:
— Если взять прямое расстояние от точки и до точки, то это около 5 тысяч километров. Средняя скорость судна 18-19 узлов, что-то вроде около 37 км в час, это шесть дней в пути в идеале, если рассчитывать движение по ровной линии без помех, поломок, плохой погоды и прочего. На самом деле нужно брать в расчет не только погоду, не самый большой опыт капитана, далеко не прямой путь и прочие проблемы. В самом лучшем случае, путь займет минимум две недели. Но все запасы берутся в расчете на месяц-полтора.
— Долго… — отозвалась я. — Хотя наверно интересно по морю путешествовать…
— Если нет морской болезни… Проходи. — Он кивнул в сторону своего кабинета.
Я прошла внутрь темной комнаты и со вздохом села на диван. Георг за мной не пошел. Он включил свет и остался стоять там, прислонившись спиной к косяку двери. Сложив руки на груди, он недовольно поджал губы.
— Я хотел поговорить с тобой о том, как дальше строить программу по обучению детей, но Марина мне сообщила о твоем внезапном решении остаться здесь.
Строгий тон подразумевал, что я сейчас начну просить прощения и уверять, что и мысли не имела нарушать его великий план.
Я сухо отозвалась:
— Я решила, что мне это ненужно. Я не собираюсь восстанавливать человеческий вид, не хочу выживать в лесу, и прочее.
— Неужели?.. Все так приземленно?
— Еще приземленней. Я просто не хочу.
Он оторвался от косяка и подошел к дивану:
— И что же повлияло на твое решение? Ведь до сегодняшнего дня ты была не против?
Он немного склонился ко мне, ожидая ответа.
— Да… но сегодня окончательно поняла, что не хочу.
Георг склонился еще ниже, слегка нахмурив брови, на губах играла насмешливая улыбка.
— А может на это влияет то, что здесь остаются твои друзья?
В его внешне приличных словах было что-то оскорбительное, но я сдержалась:
— У меня есть друзья, но мы не настолько близки, чтобы я делала выбор, опираясь только на их дружбу, — после мгновения нерешительности я справилась с задачей и смогла нормально ответить, хотя мне хотелось просто возмутиться.
— Значит, это не из-за друзей, тогда из-за кого? — почти шепотом добавил он и присел рядом.
Нет, ко мне он не прикасался, но был так близко, что я ощутила на шее его теплое дыхание, когда Георг тихо проговорил:
— Так что? В ком причина?
Я кивнула,
