Ферма - Елена Федоровна Янук

— В людях с фермы. Я не хочу никуда ехать с этими людьми. Они мне чужие. Еще они глупые и неблагодарные, — едва слышно фыркнула я, осознавая как по-детски это прозвучало.

Он еле слышно усмехнулся, будто я сморозила какую-то забавную глупость.

— Все?

— Может и не все. Но сегодня я поняла, что я не хочу с ними жить. Я остаюсь, — почтительно, но твердо сказала я.

Я испугалась, что Георг спросит: «а с кем хочешь жить?». Но это потому, что я именно не хотела плыть и жить с ними, а не потому, что думала остаться с кем-то здесь… И, кажется, мне бы не хватило слов, чтобы нормально это пояснить, но к моему облегчению он спросил:

— Тебя кто-то из них оскорбил?

Я энергично покачала головой:

— Меня сложно оскорбить. Вы разве не видели тот питомник, где я всю жизнь жила? Что в нем вам понравилось? Наручники или вечный голод? — Я упрямо подняла брови, бросая ему вызов. — Я просто внезапно осознала, что не хочу дальше с ними находиться, тем более куда-то плыть. И я не поплыву.

Он озадачено покачал головой, потом поднялся и пересел за свой стол:

— Это так на тебя непохоже, настолько глупо, и вообще… я тебя не узнаю.

Я криво усмехнулась:

— Так это вы все время твердили, что я глупая и упрямая. Вот и все, теперь я глупая и упрямая, и я никуда не еду! Что вас удивляет?

Георг спокойно продолжал:

— Точно… глупая и упрямая. Ты понимаешь, что с тобой сделают, когда на ферму нападут?

Я кивнула:

— Догадываюсь.

— И?.. Не боишься?

Я упрямо покачала головой и невозмутимо отозвалась:

— Все рано или поздно умрем…

— Как мило, — проговорил Георг с едкой улыбкой. — Теперь тебя на философию потянуло. Просто идеальный бунтующий подросток… — с досадой вздохнул он.

Я пожала плечами. Что говорить, я и сама себя не узнавала.

В общем, беседа получилась еще та. Я не знаю, что давало мне силы бунтовать и сопротивляться, наверно внутреннее ощущение, что мой выбор правильный, меня переубедить не удалось.

Под конец Георг гневно выдохнул сквозь зубы. Потом поднялся и вышел, осторожно закрыв дверь в кабинет, хотя ему явно очень хотелось ею хлопнуть.

Да, точно, аристократы же не хлопают дверьми. По правилам такие поступки свойственны только простолюдинам. Я раздраженно фыркнула. Георг и впрямь умеет контролировать свои эмоции, хотя и не всегда это демонстрирует. Но это ничего не меняет. Будь он куда менее сдержан, я бы говорила и делала то же самое.

Я вернулась к себе, упала на кровать, раскинув руки. Отключить бы мозги и больше не думать, раз решение уже приняла…

Да, перспектива пугала, но я сделала свой выбор, и останусь здесь.

Георг

Ивета раздраженно поджала губы. Я схватил ее за плечи и рывком повернул к себе.

— Не глупи, остаться здесь — это смерть, тупик!!

Ивета подбоченилась и многозначительно заглянула мне в глаза:

— Все умрут, и что?! Меня это слабо волнует. А вы что? Свяжете меня и потащите на корабль как эти ваши коробки с инструментами?

Я потерял терпение, прошипев:

— Если надо то свяжу! Что за детские разговоры!

— Убегу!.. — столь упрямый и глупый ответ на мгновение застал меня врасплох. Я помолчал, потом начал разговор заново:

— Но ты же разумная девушка, Ивета. Ты же в отличие от этих глупцов понимаешь, что опасность настоящая. Здесь никто не выживет. Стену сломают, дом сожгут…

Она молча, но упрямо покачала головой:

— Нет, я упрямая и глупая, вы все время сами об этом говорили… И вы не заставите меня ехать туда, куда я не хочу!

— Ты не хочешь здесь кого-то оставлять? Все-таки Жоржа? Может еще кого из друзей? — Я еле скрыл сарказм последних слов.

Ивета возмутилась:

— Они вовсе не причем! Я не хочу никуда ехать с чужими мне людьми!

— Я не ослышался — именно людьми? Не упырями? — Не скрывая раздражения, я съехидничал. Она почти прокричала:

— Да. Людьми! По сути, я никого кроме Марины, Миланы, и детей здесь не знаю… И, самое главное, знать не хочу!

Я тоже начал говорить на повышенных тонах:

— И все же? Кто тебя здесь держит?

— Кровать, и отдельная комната!! — Съязвила она. — Я не могу жить как ваши фермеры. У меня не будет детей, не потому что не люблю их, просто я боюсь, что им придется жить в неволе, как скоту! Да я люблю природу, но прекрасно осознаю, что не смогу жить в лесу, хотя наслаждаюсь каждой минутой проведенной в нем.

— Ты просто… неужели не понимаешь, что здесь нельзя оставаться? — кипел от гнева я.

Она мотнула головой.

— Все я понимаю, но предпочитаю быструю смерть долгим мучениям. Я не хочу никуда ехать! — В ее словах звучало горькое разочарование… и усталость.

— Ты, по сути, говоришь страшные вещи. Не могу поверить, что ты этого не осознаешь!

— Все я осознаю! Но ничего менять не буду. — И тихо прибавила. — Я остаюсь.

Мне на мгновение захотелось «отбрить» ее, сообщив, что я никого рядом с собой терпеть не собираюсь. Тем более, таких упрямых и глупых, и что оставлю жить в лесу одну, но благоразумие взяло вверх. И я промолчал… А самое страшное, у меня возникло неотвратимое ощущение, что еще немного и все закончится невероятной глупостью. Я обниму ее и скажу, что на самом деле очень рад, что она останется.

Нет, конечно, умолять остаться я не буду, в данной ситуации это безумие, но… Сама мысль, что я хочу это сделать — ненормальна. Чертовски ненормальна… Марина была права.

Я встал и молча ушел… чтобы не натворить глупостей.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. Неужели почти все получилось?! Ивета

Утро последнего дня на ферме началось до рассвета. Люди еще в темноте сгоняли скот и через подкоп под стеной выводили его в лес. Куда дальше двигаются стада, я не знала, но из окна видела, что сначала шли коровы, потом козы и овцы, а последними гнали лошадей. Их взяли мало, и только лучших, на развод. Большая часть табуна осталась здесь. Им отделили часть укромного места с загонами в дальней части фермы за рекой,