Арлекин снимает маску - Андрей Евгеньевич Фролов
— Если информация о вирусе верна, — вдруг бормочет Зерно, грязным пальцем теребя жидкую косицу, — то генералу стоит поспешить. Иначе, хех, через неделю все заражённые слягут или перелупцуют друг друга, и в войсках отпадёт всякая необходимость…
Алекс прикрывает глаза, пытаясь хоть отдалённо представить, что случится с агломерацией, если бесчинства Жнецов и сопротивление инфицированных затянутся ещё на неделю. Ему жутко.
Происходящее, с точки зрения парня, больше подходит отсталому средневековью. Ну, или хотя бы началу XX века с его брожениями умов и становлением мировых порядков. Но никак не современной, гладкой и комфортной жизни, в которой страна пребывает уже не первый год…
Он хочет что-то сказать. Что угодно, лишь бы нарушить отчаянную тишину собственных мыслей и однотонное бормотание дикторов. Но в следующую секунду динамики встроенного в «Астру» слайдекса издают высокий пульсирующий звук.
Глава 12
Безумный Пьеро (часть 2)
Трансляция перекрывается обращением Посадника. Реклама на уличных экранах тоже свёрнута, и теперь со всех электронных поверхностей на горожан взирает щекастый, гладко выбритый мужчина в строгом костюме со значком правящей партии на лацкане. Зерно листает каналы, но везде находит одно и то же — пресс-центр управы забивает даже частные линии.
— Здравствуйте, уважаемые сограждане, земляки, жители Сибирской столицы! — говорит Посадник — молодой, по меркам чиновников мужчина. И, как считается, далеко не самый талантливый из отечественных градоуправителей, хотя Алекс в этой каше не разбирается и предпочитает обходить стороной. — В Ново-Николаевский Посад пришла беда, перед лицом которой равнодушным не сможет остаться никто. Деструктивные силы, истинное лицо которых в настоящее время устанавливается силами правопорядка, почувствовали свою безнаказанность и ввергли Марусинскую слободу в пучину смуты и беззакония. Отряды тех, кто лживо называет себя патриотами России и прикрывается пустыми лозунгами, провели ряд террористических актов, нацеленных на запугивание честных граждан. Они до сих пор не оставляют попыток взять под контроль ряд стратегических объектов, неоценимых для поддержания жизнеобеспечения агломерации.
Посадник смотрит на проезжающую по улицам «Астру» со стен высоток, с корпоративных билбордов, со стел и рекламных аэростатов, откуда ещё недавно на город взирал дружелюбный бородач Дубинин, предлагавший клиентам победу над остеогенезом.
— В интересах дальнейшего следствия, — говорит чиновник, — мы пока не можем объявить круг лиц, ответственных за начало беспорядков. Но уверяем жителей Посада, что все они известны и будут привлечены к ответственности по всей строгости закона. В целях поддержания правопорядка и скорейшего выхода из кризисной ситуации, мной принято решение о передаче властных полномочий в руки военных, способных установить контроль и не допустить дальнейшей эскалации конфликта…
Дальше Посадник сообщает, что отныне в Ново-Николаевске вводится комендантский час. Военные, по его словам, возьмут под усиленный контроль все важнейшие объекты, предприятия, энергостанции и магистрали. Мужчина просит сограждан сохранять спокойствие и сообщать в полицию обо всех подозрительных лицах и событиях; не отвечать на провокации, не создавать в магазинах лишней и ненужной паники, и вообще по возможности оставаться дома.
Завершается послание мыслью, что Ново-Николаевск испокон веков был, есть и останется мультинациональным городом, с равным рвением защищающим своих жителей, их свободы, права и здоровье. Выступление длится больше десяти минут, и к тому времени, как Посадник завершает речь, Вышка сворачивает со Станционной на Невельского.
Куликов морщится, вздыхает, собирается продолжить поиск свежих новостей. Но за обращением градоначальника следует прямое включение из оперативного штаба армии. Увидев на экране лицо генерала Орлова, Алекс вздрагивает и просит сделать погромче.
— Новониколаевцы! — без приветствия начинает Орлов.
Он по-прежнему подтянут, выбрит, целеустремлён и вообще производит впечатление человека, неспособного меняться с течением времени. Кажется, будто военный отлит из металла, а живыми на неэмоциональном лице остаются лишь холодные, опасно-блестящие глаза.
За спиной Орлова виден пресс-волл медиа-центра Посадской управы. На столе — гроздь тонких микрофонов с логотипами основных мемотических каналов, в том числе федеральных. На Титановом Князе походная форма, украшенная единственной регалией — орденом Героя Отечества. Если речь Посадника со всей очевидностью записана заранее, то сейчас в уголке экрана — всех огромных экранов Посада, с которых огромный Орёл провожает «Астру» пристальным взглядом, — виднеется маркер прямого эфира.
— В городе сложилась сложная ситуация, — чеканит генерал. — Террористические организации националистического толка угрожают не только безопасности Марусинской слободы, но и всего Левобережья. В такой ситуации на помощь своим соотечественникам приходит армия. Я, генерал-полковник Российской армии, командующий силами Западно-Сибирского военного округа Степан Орлов, с ответственностью и честью принимаю возложенные на меня обязанности по пресечению конфликта. Обещаю, что операция будет проведена оперативно, технично и, по возможности, наименее кровопролитно…
Орлов, до этого смотрящий ровно перед собой, бросает короткий взгляд в сторону. Алекс догадывается, что медиалисты администрации в этот момент советуют ему уделять поменьше внимания кровавым подробностям. И вообще рекомендуют тактично обходить детали подавления бунта.
— Я благодарен сибирякам за оказанное доверие, — вновь вперившись в объективы, продолжает генерал, определённо решивший завершать выступление. — Клянусь действовать гуманно, быстро, в рамках закона и одним ударом остановить бедствие, постигшее Посад. Обещаю, что виновные будут наказаны, а столица Сибири, как и прежде, останется сильной и способной противостоять ударам врага!
Орлов встаёт и мгновенно покидает кадр, не задержавшись ни на прощание, ни на вопросы созванных медиалистов. Какое-то время камеры показывают пустой стол и баннер пресс-центра. Затем на всех каналах возобновляются прерванные трансляции — общение в открытых студиях, реклама, биржевые новости и отчёты полицейских чинов, которыми доверху полон городской спатиум.
Алекс трёт виски.
Ему трудно избавиться от профессионального, привитого годами работы восприятия сильных мира сего. Он привык не оценивать их, не вникать, не давать морально-этических оценок — мим, позволивший себе подобную глупость, никогда не передаст послание беспристрастно, как того требует долг.
Скорость машины падает, «Астра» втирается в пробку.
Теперь, когда движение на основных улицах левобережных слобод ограничено, на проезжей части становится тесно и шумно. Куликов, наконец отрываясь от экрана, всматривается за окно и пытается определить текущее местоположение.
— А куда мы вообще едем? — спрашивает он с видом человека, очнувшегося ото сна.
— Ко мне, — негромко отвечает Бельмондо. — В нору на Вертковской.
— Гла-адко… — тянет зуммер, но в голосе не слышно ни грамма истинного одобрения. — А можно меня сначала домой закинуть?
