Шутки Богов. Кнут и пряник - Хайдарали Мирзоевич Усманов
В груди девушки что-то неприятно сжалось. Это был не страх, а отчётливое осознание того, что теперь Андрей уже не связан невидимыми обязательствами. А значит, каждая его будущая встреча с членами семьи Хваджон будет не формальностью, а политическим выбором. И если он отвернётся – последствия будут катастрофическими.
Мунджэ не пошевелился, но уголки губ дрогнули едва заметно – как у человека, которому подали редкое вино, за вкус которого он готов был заплатить золото. Ведь слова Андрея, сказанные почти в ленивой, но режущей манере, и последовавший прорыв в пространстве – это было не просто дерзкое нарушение протокола. Это был жест, бьющий прямо в сердце престижа семьи Хваджон и одновременно – удар по самолюбию рода Ло.
Он медленно перевёл взгляд с ошеломлённой Соён на нахмурившегося главу своей семьи, а затем – на старейшину Ло, чьи губы уже побелели от сдерживаемой злости.
“Вот оно… – Скользнула в его разуме мысль, как мягкое касание кинжала к горлу. – Трещина. И в ней – целая бездна возможностей.”
Он видел, как на глазах рушится тщательно выстроенный баланс. Глава семьи Хваджон уже не просто злился. Он явно уже вовсю просчитывал ущерб, пытаясь понять, насколько сильно это поведение Андрея будет обсуждаться за пределами их двора. Соён же… В её взгляде боролись обида, растерянность и осознание того, что этот человек, с которым она ещё утром могла вести почти домашнюю партию го – не безвольный спутник, а сила, способная уйти, хлопнув дверью перед лицом даже сильнейших домов.
И каждый из них теперь будет искать оправдание или выход. А он… Он просто предложит им то, что будет выгодно ему самому.
Мысленно усмехнувшись, Мунджэ медленно сделал глоток чая, словно смакуя не напиток, а ту едва уловимую дрожь в воздухе, когда все понимают, что совершили ошибку – но уже слишком поздно. Потом он чуть отстранился от остального круга наблюдателей, словно случайно, но так, чтобы видеть и место, откуда исчез Андрей, и главу семьи Хваджон. Его глаза были спокойными, почти ленивыми, но уголки губ слегка дрогнули. Этот взгляд был не про любопытство, а про то тихое удовольствие, которое испытывает охотник, когда зверь сам заходит в силки.
Он дождался, пока глава семьи Хваджон бросит на то место, где исчез Андрей, очередной косой, изучающий взгляд, и тихо, почти буднично произнёс, наклонившись к нему:
– Необычный гость. – Как бы в сторону, но достаточно, чтобы зацепить внимание. – И… похоже, он умеет ставить границы. Даже тем, кто привык их не замечать.
Глава семьи чуть приподнял бровь – Мунджэ заметил это, как и лёгкое, едва уловимое сжатие губ. Значит, задел.
– Представьте, – продолжил он всё тем же ровным, почти ленивым тоном, – они пришли к вам, чтобы заключить союз. В ваш дом. И при всех позволили себе так… Нагло… И… напористо повести себя. Как будто честь принимающей стороны для них второстепенна.
Он сделал паузу, словно проверяя реакцию. Глава семьи медленно повернул голову в сторону представителей семьи Ло, и Мунджэ видел, как в его взгляде появляется та самая тень холодного недовольства.
– Но, – добавил он чуть мягче, как будто отступая, – всё можно повернуть к выгоде. Иногда подобные… огрехи… позволяют лучше понять истинные намерения будущих союзников. Или их реальное место в переговорах.
Он сказал это так, что в словах не было прямого призыва к действию, но подтекст был ясен. Представители семьи Ло уже допустили ошибку, и теперь у семьи Хваджон есть все моральные и политические основания занять более жёсткую позицию. И даже отказать в этом союзе.
После такого явного намёка на оскорбление, Мунджэ откинулся чуть назад, сделав вид, что просто любуется утренней сценой с игрой Соён, но внутри он уже прикидывал, как можно будет направить нарастающее раздражение главы Хваджон в нужное себе русло. Ведь если Андрей и дальше будет держать планку, то представители семьи Ло окажутся в ещё более невыгодном свете, а значит, на переговорах у Мунджэ появятся новые козыри.
Но едва закончив последнюю фразу, он уловил краем глаза едва заметный, но красноречивый всплеск эмоций в лице одного из старейшин семьи Ло – того самого, что позволил себе излишне вольный тон с Андреем. Сначала брови мужчины слегка дрогнули, словно он не до конца понял смысл сказанного, а потом в его взгляде мелькнула тень неловкости – тонкая, почти неуловимая, но для внимательного наблюдателя вполне читаемая.
“Зацепило!” – Отметил про себя Мунджэ, не торопясь и сохраняя вид непринуждённого собеседника. В его голосе не было ни капли давления, но каждая последующая фраза ложилась так, чтобы едва заметно подталкивать мысль в нужную сторону.
– Конечно, – продолжил он как бы между прочим, – в подобных случаях репутация принимающей стороны – священна. Гости могут быть уверены, что их встретят с уважением… Если, конечно, они отвечают тем же. Это ведь основа долгосрочного союза, не так ли? А если нет уважения… То о каком союзе вообще может идти речь?
Старейшины семьи Ло переглянулись. Два из них – осторожно, с тенью сомнения. А вот третий, похоже, впервые начал прокручивать в голове всё то, что именно произошло за последние минуты. И чем дальше заходила их внутренняя оценка ситуации, тем яснее становилось, что в их поведении была не только бестактность, но и неуместная самоуверенность. Не говоря уже о том, что действительно было оскорбительным.
Тот самый наглый старейшина, который изначально начал этот конфликт, резко сжал губы, но так и не нашёл достойного ответа. Похоже, он впервые осознал, что молодой человек, которого они пришли “облагодетельствовать” брачным союзом со своей наследницей, не только не держался за эту “честь”, но и совершенно спокойно оборвал его выходки. Дав прямо понять, что терпеть в свой адрес подобного хамства банально не намерен.
А вместе с этим стала просачиваться другая, куда более тревожная мысль. В их глазах этот юноша был лишь фигурой в сделке, но в глазах принимающей стороны – он уже часть их собственного круга. И значит, их грубость ударила не только по Андрею, но и по семье Хваджон, в резиденции которой всё это происходило.
Мунджэ видел это. Видел, как первый проблеск неловкости начал перерастать в опасное для них понимание. И он чувствовал – прямо здесь и сейчас можно углубить трещину между двумя сторонами, пока они ещё не успели собраться и выстроить защиту.
Для этого
