Воин Ордена - Максим Шторм
Та ночь выдалась чистой, звёздной, озарённой лунным маревом. Впрочем, свет далёких звёзд и луны, попадая в огромный провал, тут же гас, словно его засасывало первородной чернотой. Так же черны были и зевы трех туннелей, прорытых в окрестных холмах и взирающих подобного трём бездонным глазам на впадину.
Туннели уходят в недра холмов и идут дальше… Путь их пролегает во тьме, под землёй. У всех трёх. Они идут, бегут, петляют, тянутся как гигантские нескончаемые змеи. Практически параллельно друг дружке. И все три ведут в самую глубь захваченных ведьмами территорий, туда, где нет места ничему светлому и хорошему, где участь любого человека горька и страшна. Каждый туннель проходит через странную круглую пещеру. Пол этих пещер выложен человеческими костями, в виде причудливого нечестивого рисунка-заклинания.
И в эту ночь каждая из этих трёх пещер внезапно озарилась мертвенным зеленоватым светом, пронизанным багровыми прожилками. Дьявольские костяные рисунки засветились, могучая сила, напитавшая их, пробудила спящие до времени заклинания и чудовищная волшба начала работать.
Туннели идут дальше, ещё дальше и теперь они пусты. Ничто в них больше не ждёт, лишь зародившиеся, невероятной силы магические вихри понеслись вглубь, под землю, готовые выполнить свое предназначение — схватить, засосать, впиться в то, что потом понесут в обратную сторону и выбросят в вырытую перед выходом из туннелей яму. Заклинания заработали, превратившись в колоссальные магические насосы.
Бушующие ураганы магической энергии неслись по прорытым в земных глубинах червоточинам, пока не достигли своей цели… Весь неблизкий путь они преодолели за совсем небольшое время. Туннели оканчивались в некогда цветущем и густонаселённом человеческом городе. Теперь в нём не было жизни людям.
И любой, кто удосужился бы в ту ночь увидеть то место, куда в итоге привели гигантские подземные ходы, в ужасе бы закричал. Сошёл с ума. Отказался бы поверить своим глазам. Вырвавшиеся на свободу магические вихри захватили уже давно приготовленный корм для ямы и, изменив направление, помчались с неменьшей скоростью обратно…
Невероятный гул, шум бурлящего потока, огромной приливной волны заполнил туннели, когда проклятая, осквернённая магическая энергия понесла по недрам червоточин десятки, сотни тонн источающей запахи железа, разложения, тлена и смерти потоки красно-бурой густой жидкости. Кровь и плоть. Смешанные воедино. Пища для притаившейся в земной тверди вырытой яме.
И когда спустя время ночной лес и холмы наполнились звуком приближающегося прибоя, отвратительная, разверстая в земле пасть уже была готова.
Из трёх туннелей водопадом хлынула вонючая, густая, омерзительная жидкость, тремя направляемыми чёрной магией потоками прямо в яму. Корм прибыл. Яма стала насыщаться.
Потоки красной, кажущейся в ночи чёрной жижи, все прибывали, оглашая окрестности шумом и плеском. Яма заполнялась. Казалось она всё же не настолько велика, чтобы вместить в себя столько. Но каким-то невероятным образом извергающаяся в неё жидкость никак не могла её заполнить до краёв. Словно эта дыра была бездонной…
Но всему суждено заканчиваться. Наконец иссякли и нечестивые извержения. Чёрные провалы туннелей снова опустели. Последние ручейки густой кровяной пищи стекали к краям наполнившейся почти до самых краёв ямы. Теперь вырытый провал напоминал застывшее, источающее омерзительную вонь, тёмное озеро. Яма насытилась. Она была довольна и готова отдать то, что от неё хотели. Она была готова зачать в себе новую жизнь и впоследствии разродиться.
А затем меж усыпавших поверхность холмов искривлённых сосен появились тёмные жуткие фигуры. Они замерли, стоя над окровавленными проёмами туннелей, и внимательно смотрели, как в котловане, заполненном кровавой жижей, отражается свет луны. О, эти существа отлично видели в темноте. Тьма была их домом.
Две высоченные костлявые фигуры, в чернённых кольчугах до пят и накинутых поверх брони монашеских сутанах, с низко надвинутыми клобуками, полностью скрывающими лица этих тварей. Когтистые пальцы, напоминающие звериные, сжимали изогнутые древки остро заточенных кос. Поводыри нечисти, хагеры. Они, словно почётный караул, замерли по обе стороны от третьей фигуры, выступившей из-за стволов деревьев.
Она была на порядок ниже, и на первый взгляд далеко не так зловеща и устрашающа. Но хагеры, казалось, опасались приближаться к ней больше, чем того требовала обстановка. Что может настолько сильно испугать хагера? Разве это возможно? Оказалось, что да.
Издалека, если не присматриваться, да принимая во внимание ночью мглу, могло показаться, что между долговязыми, облачёнными в монашеские балахоны тварями, замерла беззащитная, угловатая фигурка невысокой женщины. Несмотря на прохладу этой лунной ночи, одетой всего лишь в простое серое платье, скорее рубище… И настолько чужеродно и неестественно смотрелась эта женщина между молчаливо сжимающими древки кос хагерами, в эту мрачную, звенящую от напряжений иномирных магических энергий ночь, что любому, увидевшему это зрелище, стало бы не по себе. И он бы спросил — а кто эта незнакомка, кто эта женщина, как она вообще тут оказалась, что она делает в этой жуткой компании?
Но если бы была возможность подойти поближе, и как следует рассмотреть эту тщедушную субтильную женщину, взглянуть ей в глаза, внимательно изучить лицо, то все непроизнесённые вслух вопросы отпали бы сами собой. Ибо женщина эта несла на своём лице печать столь первозданного порока и разложения, что любой, только взглянув в него, закричал бы от ужаса.
Невысокая, босая, с худыми руками и ногами, выглядывающими из-под платья, она выглядела бедной несчастной простолюдинкой. Через платье выпирали острые лопатки, длинные, светлые даже во тьме, густые волосы в беспорядке падали на узкие плечи. Но стоило поднять взор на её лицо…
Бесстрастные, лишенные абсолютно любых эмоций черты. Широкие скулы, тонкие губы, прямой, с небольшой горбинкой нос. Ничем не примечательное лицо. Отрешённое, бесчеловечное, пустое. С оттенком вселенской тоски и полного безразличия ко всему живому. Лицо восковой куклы. Маска. Неживая, нечеловеческая, тусклая.
Но самым страшным в этом мёртвом лице были глаза. Глубоко запавшие, чуть раскосые. Горящие даже в ночи потусторонним жёлтым огнем, с узкими вертикальными зрачками. Глаза зверя, глаза ведьмы. И в этих страшных глазах плескалась абсолютное превосходство над всеми. Сила, которую сложно измерить. Презрение ко всему живому и космический холод.
Неспешным ленивым движением она расстегнула воротник
