Звездный Изгнанник. Между двух огней - Алексей Крючков

его не только как преподавателя, но и как человека. Он был ее наставником. Он учил ее не только медицине и науке, но и всегда мог дать дельный совет, наверное, в любой сфере. Джина всегда считала, что именно благодаря ему она стала таким замечательным специалистом. И многим его советам следовала до сих пор, постоянно вспоминая своего учителя.

Они не виделись с тех самых пор, как Джина окончила университет и вступила в программу исследователей. Он продолжал работать на Земле, в то время как Джонс, словно пташка, вылетевшая из гнезда, отправилась путешествовать по другим звездным системам, а затем осела на Фобосе. Больше они не пересекались. И вот теперь судьба снова свела их здесь, на краю света, чему она была несказанно рада.

– Моя любимая студентка и, как всегда, в гуще событий. Почему-то я был уверен, что вы не пропустите подобной катавасии, что здесь происходит.

– Доктор, вы до сих пор помните меня!

На Джину нахлынули эмоции, она готова была разрыдаться от чувств, но старалась держаться. Уж ни Робинсон ли всегда говорил ей, что она очень сильный человек.

– Голубушка, если вы ставите под сомнение мою память, могу вас заверить, что маразм, очевидно, еще не полностью поработил мой мозг, если мне доверили работу здесь.

– Простите, доктор… я совсем не это хотела сказать, – она начала запинаться. Меньше всего ей сейчас хотелось показаться глупой перед этим великим для нее человеком. Но, как ей сейчас казалось, именно так она и выглядит.

– Я знаю, моя хорошая, успокойтесь вы, – он сам вдруг позволил себе немного неформального отношения и по-отечески похлопал ее по плечу. – Помните, что я вам говорил? Ваше сердце должно быть холодно в работе.

– Конечно, доктор, я помню все, чему вы меня учили.

– Ну вот и замечательно, а теперь давайте приступим к работе. А вечерком, если вы располагаете временем, я с удовольствием пригласил бы вас на чашечку чая.

Джина тут же собралась с мыслями и выкинула из головы все посторонние думы, сосредоточившись на работе. Кстати, этому методу к мгновенному переключению на дело научил ее именно Робинсон.

Несмотря на солидный возраст, энергичности и работоспособности доктора Робинсона можно было позавидовать. Как оказалось, в подчинение для научной деятельности ему дали всего двух молодых ученых и одного аспиранта. Таким образом, Джина была наиболее опытным участником команды. Хотя работы, проводимые на данной станции, были в большинстве своем второстепенные. Самих пострадавших обследовать в итоге ей так и не удалось. Планы поменялись, и работать пришлось исключительно с поступающими образцами. А основные эксперименты проводились уже в крупных научных центрах. Станция выполняла дополнительные функции. Преимущество было лишь в том, что, находясь, по сути, в эпицентре событий, ученые могли оперативно реагировать на все происходящие изменения, а также проводить исследования, что называется, в полевых условиях. На вопрос Джины: «Как такой известный ученый, как он, согласился на такую второстепенную работу, да еще в таких условиях?» – Робинсон ответил очень спокойно:

– Голубушка, я уже стар. Замозолил всем глаза, вот меня и отправили куда подальше, – после этих слов он сам же и рассмеялся. – На самом деле мне сделали огромное одолжение. Обычно таких, как я, с почетом отправляют на пенсию сажать цветочки в доме престарелых. А мне на старости позволили, наконец, вырваться из инкубаторских стен университета и вспомнить, каким я был лет эдак пятьдесят назад. Многие мои коллеги, из тех, кто еще жив, конечно, обзавидовались черной завистью, я уверен. А потом, вы еще понятия не имеете, с какой настоящей тайной мы здесь столкнулись. Я еще и сам, честно говоря, не до конца понимаю, но уверяю вас, голубушка, это одно из величайших исследований, что мне приходилось проводить. И не смотрите так скептично на то, что мы тут живем в контейнерах, по уши в песке, а в помощь мне дали вчерашних студентов, о нет. Я вам обещаю, что, когда мы докопаемся до истины, это будет одно из величайших открытий многих лет.

Кроме Джонс и Робинсона в лаборатории еще работали Луи Жерар, высокий черноволосый юноша, ученый в области молекулярной биологии и генетики, и Эрик Магнуссон, специализирующийся на органической химии, тоже высокий, но в остальном полная противоположность Жерара – светлый и голубоглазый. В команде так же была аспирантка Кали Лагхари, выпускница Индийского университета технологий в Бомбее. Сама же Джина поначалу не совсем поняла, зачем Анна позвала ее с собой в эту экспедицию, и какой может быть прок ученым-биологам от нее, дипломированного хирурга. Но потом она поняла, что инициатива пригласить ее поступила далеко не от Анны, а от самого доктора Робинсона, который всегда знал, насколько талантлива его любимая студентка и в скольких областях медицины и биологии она разбирается.

В первый же день на Джину свалился колоссальный поток данных, который, как она прикинула, ей предстоит разгребать всю последующую ночь, а то и не одну. Но уже многое из того, что она успела проанализировать, показалось ей очень необычным и ни на что не похожим. Это уже была не эпидемия на Венере, здесь происходили аномальные изменения на всех уровнях, вплоть до молекулярного, если не глубже. Джина детально изучила все образцы и анализы пострадавших. Конечно, для полноты картины хотелось бы осмотреть пациентов воочию, но изначально запланированный полет в центр с пострадавшими по каким-то причинам отменили, и такой возможности, увы, пока не было. Но и без этого было ясно, что они столкнулись с чем-то совершенно неизвестным. А сопоставив это с исследованиями, которые сделали ученые других станций по части геологии и химии, картинка становилась еще более непонятной. Было ясно только, что все эти процессы связаны. Происходило разрушение биологических форм. Умирала сама почва. Растения высыхали за часы. При этом животные каким-то образом почувствовали приближение опасности и ушли не только с патологических мест, но и практически со всей территории. Изредка сюда залетали только птицы, как уже сама могла видеть Джина. Но к земле они не приближались, проводя все время в воздухе и улетая обратно. Возможно, они тоже что-то чувствовали.

Воздействие вирусов и прочих организмов Джина отмела сразу, и Робинсон с ней согласился. С точки зрения законов биологии ни один организм не мог настолько деструктивно влиять на экосистему. Даже гамма-излучение не имело столь разрушительной мощи. Слишком уж все походило на то, что все это было создано искусственно каким-то особо гениальным, но изощренным умом. Будто взяли смертоносную радиацию, сконцентрировали ее в одном месте, сильно сжав гравитационными силами, смешали ее с кислотными смесями,