Последний менталист - Валентин Якимов
Но в тот раз мы собрались. Провожали меня в экспедицию в уничтоженный мир. Ту самую, которая стала последней.
В огромном зале с высоким сводчатым потолком в тот день собрались три десятка человек. Все, кто смог, из Старшей Ветви Рода Дайвэр. Мужчины, женщины, юноши и девушки… Самой младшей там была Айлин. Тогда ей только-только исполнилось девять…
Именно в тот день я в последний раз видел их лица. Но до сих пор помню каждого из них как себя самого. Их кровь взывает к отмщению!
Ладонь сама собой сжалась на рукояти клинка, который я так и оставил при себе, несмотря на трещину. В и без того полутёмном помещении будто ещё сильнее сгустился сумрак, сам собой подул лёгкий ветерок, раскачивая пламя свечей на стойке…
Я уничтожу Триумвират! А затем заново выстрою то, что они уничтожили. Сколько бы врагов ни встало на пути к цели — я смету их всех…
— Ваши блюда, господин! — раздался робкий девичий голос, и фигуристая официантка в цветном наряде поставила на стол большой деревянный поднос. — П… Простите за ожидание!
Её руки едва заметно дрожали. В глазах читался страх.
Осознав, как всплеск моей силы выглядит для других, я тут же вернулся к реальности. Огромный каменный зал Вэрлианда с его мягким светом сменился тёмными брёвнами и кирпичём грузинского ресторанчика.
Как же я сейчас далёк от цели… Но даже самый длинный путь начинается с маленького шага.
— Благодарю вас. — кивнул я робко отходящей девушке. — Вам не о чем беспокоиться.
Когда я досыта наелся и прибыл в центр города, солнце уже клонилось к горизонту, но до темноты оставалось полно времени. И в особняке князя Васильева кипела светская жизнь.
Я легко в этом убедился, стоило только взглянуть на два ряда вычурных дорогих машин, припарковавшихся на городской площади.
У особняка часть этой площади была специально переделана в парковку.
— У Его Светлости какой-то праздник? — спросил я у прилично одетого прохожего, глядя на четырёхметровый каменный забор, настоящую стену.
— У Его Светлости каждый день — праздник! — зло буркнул прохожий в ответ. Но потом дёрнулся и, будто очнувшись, добавил: — И слава Господу! Пусть дом этого замечательного человека никогда не опустеет!
М-да. Видимо, те, кто знает этого Васильева, хорошо усвоили, что высказывать недовольство нельзя даже в его отсутствие. Чревато.
По пути сюда мой план оформился окончательно.
Мои враги явно пытаются вынудить меня играть на их поле. Либо идти на чёрный рынок, что сулит быстрое попадание в руки стражи и ненужные разборки.
Либо хотят заставить меня заниматься крохоборством. Собирать такие же опальные баронские Рода, пытаться что-то достать у них… В то время, как у моих врагов будет прямой доступ к местному князю, в любой момент способному ещё куда-нибудь всех нас внести.
Да хоть в какой-нибудь список врагов Империи. Сейчас враги, полагаю, не хотят привлекать к местным делам внимание Столицы. А если мы станем реальной угрозой?..
Нет, всё это — пути в тупик. Нужно ударить туда, где никто не ожидает моего появления. И лучше всего будет перекрыть моим врагам доступ к градоуправителю. А если он сознательно стоит на их стороне — точно это выяснить и тогда разбираться уже с ним.
Я собираюсь при помощи своей силы проникнуть прямо на светский приём к князю Васильеву. Там, где будет множество других знатных людей, он не рискнёт напасть на меня открыто, даже если захочет.
Я продемонстрирую ему две вещи. Во-первых то, что в его ближайшем окружении есть его враги, шепчущие ему на уши. Во-вторых — то, что я способен этих врагов обнаружить.
Увы, придётся косвенно приоткрыть часть Дара. Но лишь очень малую часть — умение заставлять людей говорить правду.
А уже после этого я собираюсь сделать Васильеву деловое предложение. Если он окажется идиотом-самодуром — с применением ментальной силы. Если полезным партнёром и не таким идиотом, как о нём говорят — без этого.
Принципы моего Ордена запрещали нам использовать свою силу для завоевания личной власти, иначе Орден раздавили бы в зародыше… Но для тех, кого собственные подданные признают тираном и самодуром мы всегда делали исключения.
Ордена больше нет, но я не собираюсь переходить некоторые границы. Не из великого гуманизма или благородства — нет. Я ведь планирую возродить Орден Разума. И если на этом пути я переступлю все рубежи, к менталистам уже никогда и ни у кого не будет доверия.
Все средства пригодны лишь в борьбе с теми, кто первым напал на представителя Ордена. Так гласил наш Устав. А значит на Триумвират и их непосредственных слуг не распространяются никакие ограничения…
Но до тех пор, пока я не убедился во враждебности князя Васильева, или в его тирании, я планирую договариваться. Перед этим, разумеется, показав, что шутить со мной не стоит.
Рано или поздно я в любом случае смету его, если это потребуется. И для этого здесь и сейчас мне требуется возможность совершенствовать защиту своего родового поместья. Не говоря о том, что наша неспособность сдержать мощную Бурю обернётся жертвами среди мирных жителей Вольска.
Я вспомнил то, что видел в воспоминаниях Кати. Нельзя дать этому повториться из-за ничтожных политических игр…
Если же князь нападёт сам, или натравит на меня своих людей… Что ж. Я как следует подкрепился и восстановил всю потраченную энергию. Хоть я и не желаю такого исхода, но сразиться готов. Лучше сразу с князем, используя фактор неожиданности, чем с рядовыми шпионами моего врага.
А за забором, в просторном дворе с фонтанами и беседками, виднеющимися через толстые прутья решётки, собирались гости.
Владельцы припаркованных машин проходили в приоткрытые серебристые ворота и останавливались перед лакеем, держащим в руках какие-то бумаги. Видимо, список гостей.
Основная масса народа, по-видимому, уже давно внутри, а сейчас подтягиваются опоздавшие.
Что ж. Придётся нагрянуть на этот праздник жизни без приглашения и предварительной регистрации. Мне нужно оружие, боеприпасы и оборонные системы для сдерживания Бурь.
И я получу их, кто бы что об этом не думал.
* * *
— Э-э… Добрый вечер, господин! — протянул лакей, снимая нелепую шляпу-котелок рукой в белой перчатке. Он надевал и снимал эту шляпу перед каждым гостем. — Назовите фамилию, будьте любезны…
Взор его бегающих глаз устремился в бумаги. Лицо же сделалось скучающе-подобострастным. Такая вот противоестественная смесь чувств.
Нужный энергетический заряд я подготовил заранее, ибо даже не
