Варяг III - Иван Ладыгин
— Именно ты, — мягко перебил я его. — Ты же был здесь, в самой гуще событий, когда мы отбивали ту самую атаку Харальда с моря. Ты видел все своими глазами, ты знаешь, как это все работает на практике, что было по-настоящему эффективно, а что — пустая трата времени и сил. Ты знаешь, что именно нужно делать и куда бить, чтобы было больно. Поэтому я хочу, чтобы ты отрядил наших лучших разведчиков в море на самых быстроходных, легких кораблях. Пусть тщательно обследуют все побережье на день-два хода от Буяна. Пусть ищут флот Торгнира, следят за его перемещениями. И я хочу, чтобы ты лично организовал здесь круговую оборону. Расставил метательные машины, разметил линии обстрела, подготовил бочонки со смесью и обученные команды для них. Если возникнет такая необходимость, если флот Торгнира все же решит показаться, мы должны быть готовы повторить тот успех. Я уверен, ты справишься. Я верю в тебя, как ни в кого другого.
— Кхм… — Эйвинд снова почесал затылок, потом задумчиво погладил свою бороду. — Всё это логично, конечно… Вроде бы все сходится. Ладно, будь по-твоему, уговорил. Буду командовать чайками да рогатками, будь они все неладны!
Он ненадолго замолчал, его бойкий взгляд ушел куда-то вдаль, за самую линию горизонта, где синее море сливалось с осенним небом. Но на его лице застыла тяжелая тень.
— Я вижу, что тебя по-прежнему терзают мысли о тех стариках, Эйвинд, — сказал я, по-дружески положив свою руку ему на плечо. — О тех, что добровольно остались в Гранборге. Приняли свой последний и отчаянный бой.
Он вздрогнул как ошпаренный, а затем сердито отвернулся, делая вид, что с огромным интересом разглядывает наших дозорных на дальних скалах.
— Не кори себя, друг, не стоит, — настойчиво продолжил я. — Они сделали свой выбор. Страшный, но по-своему прекрасный в своем трагизме. Они ушли из жизни настоящими героями, приняв бой, который был им заведомо не по силам, но зато был целиком и полностью по духу, по их дикому кодексу чести. И, я уверен, сейчас они уже вовсю пируют в золотых палатах Вальхаллы, и сам Один лично наливает им мед из черепов их самых давних и заклятых врагов. А наша с тобой святая обязанность — победить. Мы просто обязаны это сделать. Чтобы их великая жертва не оказалась напрасной. Чтобы их смерть что-то да значила, чтобы она стала тем самым прочным фундаментом, на котором мы построим наш будущий, долгожданный мир.
— Да понимаю я всё! Понимаю… — прошептал он, не отрывая взгляда от белых барашков волн, что с тихим шелестом разбивались о темные камни. — Головой-то я все понимаю. Они сами выбрали свой путь воина. Самый почетный. Самый чистый. Но на душе от этого все равно паршиво, будто сожрал протухшее яйцо… Я ведь видел их глаза в тот момент. Они шли навстречу своей неминуемой гибели, и… при этом улыбались. Представляешь? Улыбались! А я… а я всего лишь отдал приказ нашим не мешать им. Фактически, я спокойно стоял и наблюдал, как они сами подписали себе смертный приговор. Я лично послал их на верную смерть…
— Ты ты уважил их последний выбор, — строго поправил я его. — Ты поступил как настоящий воин и как настоящий, порядочный человек, дав им тот самый единственный шанс на вечную славу, на красивый, достойный конец. Иначе они тихо и незаметно умерли бы в безвестности, в тоске и немощи, на холодном, чужом пепелище. А так… их будут помнить. Их имена будут звучать в сагах и песнях. Их подвиг будет согревать сердца внуков и правнуков.
— Наверное, ты прав…
— Всё пройдет, Эйвинд… Всегда всё проходит… — попытался утешить я друга. — И сейчас у нас нет времени на скорбь. Она съест тебя изнутри заживо, если ты дашь ей хоть малейшую волю. В такой ситуации лучше заняться настоящим полезным делом. Работа — это самое лучшее и проверенное лекарство от любых дурных мыслей. Вот что сделай… Встреться сейчас же с Торгримом — обсуди с ним цепь, ремни и новые снаряды для рогаток. Гони прочь все свои черные думы…
Эйвинд обернулся ко мне. В его глазах снова зажегся огонек воинского упрямства. Он резко выпрямился во весь свой богатырский рост и потянулся…
— Хорошо, будь по-твоему! Воспользуюсь твоим советом! А то расклеился, как баба! Возьмусь за дело, пока ты на берегу будешь прохлаждаться! К вечеру доложу, что да как.
Кивнув мне на прощание, он решительно отправился обратно в город, к дымящимся кузницам Торгрима, где уже вовсю кипела работа и оглушительно звенели молоты…
Я остался на берегу совсем один, если не считать мою немую охрану.
Я еще долго смотрел на бескрайнее сизое море, вглядывался в золотую, багряную листву, что украшала неприступные утесы, и с тоской думал, что, возможно, очень скоро все это великолепие вновь огласят истошные боевые крики, треск ломающихся щитов и гудящий лязг стали.
Мне предстояло еще много чего сделать, и я не имел ни малейшего права прохлаждаться… Я и так на свою собственную свадьбу убил целый день, позволив себе эту неслыханную роскошь.
Хотя в глубине души я ни капельки не жалел об этом. Одни лишь мысли об Астрид и о ее светлой улыбке согревали меня изнутри не хуже любого жаркого очага. Это и придавало мне сил для всех грядущих битв.
— Ну, что, бойцы⁈ — прокричал я своим застывшим хускарлам… — Поможете конунгу косточки размять? Поможете вспомнить телу, что такое реальный бой? Если «да», тогда доставайте мечи! Мне нужно размяться и почувствовать себя настоящим викингом! Бьемся на заточенных клинках! Смелее!!!
И я рассмеялся… Прямо как Бьёрн когда-то…
Глава 12
Лес обволакивал меня осенней сыростью и царапающим ельником… Седые бороды лишайника вились по стволам вековых сосен. Те, в свою очередь, как атланты, упирались в низкое свинцовое небо.
Воздух влажным кулаком мял характерные запахи: прелую листву, горьковатую хвою, дымок далекого костра и сладковатый дух гниющей древесины.
С каждым шагом по мягкому ковру мха, я чувствовал ноющую боль во всём теле. Мышцы на руках горели огнем, коленные суставы скрипели и щелкали, как костяшки домино… А ведь мне досталось молодое и сильное тело…
Которое я совсем не берег…
Вчерашняя «разминка» с
