Страж Ордена - Никита Васильевич Семин
Я ожидал почувствовать привычный прилив Силы, что мои пальцы заискрятся, парализуя чужое тело. Но там, где я привык ощущать всемогущую реку энергии, теперь внутри плескался лишь крохотный, едва тлеющий «огонек», а на месте мощного потока я ощутил лишь жалкое покалывание в кончиках пальцев.
Ту-ту, приехали. Я был почти пуст! Но даже этой капли хватило.
По моим пальцам пробежал разряд тока, от чего Игнат передернулся всем телом. Так обычно бывает, когда человека бьют электрошокером.
— Да как ты смеешь на меня орать⁈ За оскорбление положено платить смертью!
Долговязый тип с ужасом в глазах смотрел на меня не в силах скинуть мою хватку. Долго поддерживать ток силы я не смог и, наконец, разжал пальцы. Тощий мужик отвалился от меня, как мешок с требухой, и отполз на несколько метров, судорожно шаря по своей грязной рубахе, словно ища что-то. Затем, спотыкаясь и скользя, он подскочил и, не разбирая дороги, бросился бежать прочь, словно за ним гнались все черти из преисподней.
Я перевел взгляд на второго, Семёна.
Тот сидел прямо на земле, белый, как полотно и смотрел на меня с благоговейным ужасом, как смотрят на чудо или на явление дьявола. Его губы беззвучно шевелились.
Потом он тоже не выдержал. Медленно, бочком, не сводя с меня глаз, отполз подальше и скрылся за поворотом проселочной дороги.
Оставшись один, я прислушался к своим ощущениям. Пустота внутри была пугающей. Где моя Сила? Где тот океан энергии, что позволял скользить сквозь пространство и испепелять врагов? Что со мной стало?
И тут я посмотрел на свои руки. Молодые, сильные, но чужие. На запястье не было шрама от ожога плазмой, полученного в битве на Кавказе. Кожа была гладкой, без единой родинки, правда руки покрыты какими-то струпьями (кажется, простолюдины называли это «ципки»). Факт тот, что это — не мое тело. Я осмотрелся по сторонам. Вокруг простирались бескрайние поля, кое-где перелески. На горизонте виднелась деревушка — серые бревенчатые избы, дым из труб, кривая колокольня церкви, а сзади в сотне метров возвышалось непонятное строение. Окруженное деревянным частоколом на высоту трехэтажного дома возвышалась башня. Раньше на ее макушке был шпиль, похожий на молниеуловитель, но сейчас вместо него был лишь оплавленный кусок металла. Стены башни все в подпалинах, словно огнем по ним прошлись.
Никаких линий электропередач вдоль дороги не имелось. Артефактных усилителей тоже нема. Воздух был чист, но магический фон — тонок и слаб, как паутина.
И тут словно бомба взорвалась в моей голове. Так вот оно как! Похоже, энергетический разум планеты услышал мое страстное предсмертное желание и послал меня… в прошлое? Эти двое называли меня Мишкой Молниевым. Так звали моего далекого предка, одного из первых магов мира после пришедшей энергии из-за Грани и основателя нашего рода.
Я усмехнулся, и смех этот прозвучал в утренней тишине хрипло и зловеще. Лорд Света обещал меня ждать. Что ж. Боюсь, ему придется подождать немного дольше, чем он рассчитывал. Интересно — какой сейчас год?
То, что я вижу, говорило, что мир был еще на заре Эпохи Великого Электричества. Мир, где магия была еще диким, необузданным чудом, а не наукой. Сомнений не оставалось. Мое последнее, отчаянное желание было исполнено. Информационное поле планеты, ее душа, если угодно, нашла единственный способ предотвратить вторжение — отправить меня в прошлое, в точку отсчета, в тело моего предка. Остановить Лордов Света можно было, лишь не дав им пустить корни в человеческой истории, не позволив им соблазнить иерархов и обратить аристократию в свою веру.
Как именно это сделать — я не имел ни малейшего понятия.
Мои раздумья, однако, прервал вернувшийся Семен. Бледный, с трясущимися губами, он медленно и осторожно подошел ко мне и, хоть по бородатой роже его было видно, как отчаянно трусил мужичек, все же он произнес:
— Ты, давай-то, паря, не того. Не дури! И так уже наворочал такого, что ни словом сказать, ни пером описать!
— Ты про что? — резонно спросил я и увидел, как глаза Семена округлились от изумления.
— Так, а кто на шпиль полез во время грозы? Вон, вишь, что с ним стало? — тыкнул он заскорузлым пальцем мне за спину.
Ровно туда, где стояло непонятное сооружение. Самой грозы, кстати, не было. Тучи ходили, и солнца за ними не видать, но земля сухая и ни капельки еще не пролилось на землю.
Заметив, что я не кидаюсь на него, мужичок осмелел.
— И перед Игнатом извинись. Чего ты на него кинулся?
— Пусть за языком следит, — тут же отрезал я.
— «Пусть за языком следит» — передразнил он меня. — Тоже мне, фон-барон нашелси, слова уже ему не скажи! Как шпили жечь, хозяина нашего в убыль ввергать, это ты горазд. А как отвечать — так начинаешь из себя барина строить! Ну ничего, щас придем, тебе начальство мозги-то вправит!
Гм. Похоже мой предок действительно в чем-то здорово накосячил. Да, нехорошо я начинаю новую жизнь!
Я попытался обратиться к памяти Мишки… и обнаружил, что никаких воспоминаний в моей голове не было. Пустота! Чем он вообще занимался, как зарабатывал на хлеб, что за шпиль сжег, и какие у этого тела были друзья или враги — все, решительно все покрыто мраком неизвестности. И в семейных хрониках о том, что было с дедом до получения титула — почти ни слова. Так, только о тех людях, с которыми он и до и после становления дворянином дела имел.
— Идем в деревню, — махнул рукой так и не дождавшийся от меня ответа Семен. — Мы тебя туда волокли, знахарю показать. Да ты, смотрю, крепок. Даже молния такого дурака не проймет.
Оставаться на месте и правда было глупо. Идти к строению — тоже. А вот в деревне могли быть и ответы, в какой год я попал, да чем вообще сейчас занимался мой дед до моего подселения. Хотя и закрались в меня уже подозрения (смутные и очень хреновые), но хотелось конкретики.
Мы дошли до какого-то постоялого двора или корчмы.
— Ну што, мил человек. Ответ перед обчеством держать будешь! —
