Правила подводной охоты - Дмитрий Валентинович Янковский
— Пять метров осталось.
Рипли не смогла усидеть на месте, встала и остановилась у кромки люка. Гравилетчик вылез из-под брюха своей машины и подобрался ближе к амфибии, прислушиваясь к происходящему.
— Ноль. Краб точно под миной. Есть! Прошел выстрел из карабина.
В наступившей тишине мне показалось, что замерли сердца всех членов команды. Эта секунда решала все. Мина либо обезврежена, либо взорвется.
— Попал! — радостно выкрикнул Жаб. — Язычок обездвижен!
Я хотел облегченно выдохнуть, но акустик сорвался на крик:
— Она разматывает жгут! Хочет взорвать нитроглицерин резким ударом о дно!
Я вскочил на ноги, не зная, что делать.
— Она взорвется? — выговорил Пас.
— Всем в десантный отсек!!! — проревел Жаб, не вылезая из люка. — Живо!
Меня словно парализовало. Кажется, только Рипли сохранила здравость рассудка. Она двумя ударами сшибла нас с Пасом с крыши, а когда мы, оглушенные и обалдевшие, рухнули на песок, спрыгнула следом и закинула обоих в десантный отсек. К моему удивлению, там уже сидел гравилетчик. Как он протиснулся в люк быстрее нас, одним морским богам было известно.
— Куст, в машину! — крикнула Рипли так, что зазвенела броня.
Но тот не отозвался, и ей пришлось по плечи высунуться из люка.
Я сжался в комок, ожидая взрыва. Мне представилось, как ударная волна налетает на броневик и отрывает Рипли голову.
— На двадцать метров всплыла, — доложил Куст.
— Быстро в машину!
— На тридцать всплыла. Хочет сделать рывок помощнее. На сорок. На пятьдесят.
Рипли не выдержала и убрала голову в отсек.
— Рты раскрыть! — подала она нам команду.
Но вместо взрыва раздался щелчок динамика и голос Жаба:
— Отбой, охотники! Взрыва не будет.
До меня не сразу дошло.
— Краб перерезал якорный жгут, чтоб тварь не дергалась, — добавил он. — Все, мина плавает на поверхности, как дохлая рыба.
— Молодец! — радостно прошептала Рипли. — Какой же он все-таки молодец, барракуда его дери!
Она спрыгнула в песок и бросилась к морю.
— Неудивительно, что здесь все сумасшедшие, — нервно хихикнул Пас, открывая глаза.
— Да, работенка та еще, — согласился я и вылез наружу.
Мой приятель выбрался следом. Гравилетчик как ни в чем не бывало вернулся под гравилет. Рипли сорвала с Куста шлем и звучно чмокнула в щеку.
— С боевым крещением, салажье! — Куст смущенно высвободился из ее объятий. — Считайте себя принятыми в салаги официально. Если кто наедет, скажите, что Куст принимал.
В общем-то, это была неплохая награда за час нервотрепки. Пас ничего не понял, но я решил объяснить ему позже. Мы гурьбой вскарабкались по лесенке на крышу и собрались возле люка командирской кабины. Пас под шумок прильнул к окулярам бинокля, а то ему так и не дали попялиться в оптику.
— Краб, ты как? — донесся из кабины голос Жаба.
Ответ мы слышать никак не могли, поскольку компьютер переводил знаки Языка Охотников не в звук, а в текст на экране.
— Как он? — присел возле люка Куст.
— Что-то не отвечает, — удивленно ответил Жаб. — Может, обе руки заняты?
— Вряд ли. — Рипли нахмурилась.
Неожиданно подал голос Пас:
— Ничего себе! Это выстрелом из гарпунного карабина так рыбу глушануло?
— Какую рыбу? — презрительно скривился Куст, но тут же изменился в лице. — Рыбу?!
Рипли ничего спрашивать не стала, она оттолкнула Паса плечом и сама прильнула к окулярам бинокля.
— Огурец! — выкрикнула она. — Эта тварь успела шибануть Краба из "дудки"! Давай туда! Быстро!
Ее выкрик утонул в реве мотора, амфибия сорвалась с места и огромной лягушкой прыгнула в воду. Бинокль не удержался на крыше и вместе с треногой плюхнулся за борт.
Оказывается, по морю “Ксения” могла идти почти с такой же скоростью, как по суше, — две тугие струи пены из водометов погрузили заднюю часть машины и приподняли переднюю, так что она стремительно глиссировала, оставляя по бортам воронки водоворотов. Берег с гравилетом удалялся, как в ускоренной съемке. Пас распластался на броне, я ухватился за леер, а Рипли и Кусту — хоть бы что. Возможно, они бы и вальс могли станцевать на трясущейся крыше, но сейчас им было не до этого.
— Время? — спросила Рипли, перекрывая рев мотора и ветра.
— Прошло две минуты, как я без шлема, — ответил Куст.
— Значит, Краб еще жив. Эй, Огурец! Эта развалюха может двигаться чуть быстрее?
Никакого ответа мы не услышали.
— А ведь Краб сам не всплывет, — нахмурился Пас.
Понятное дело! Если жабры полопались от ультразвука, то подъем с потерей давления вышибет из тела всю кровь через открытый катетер. Тут надо ждать, когда кто-нибудь придет на помощь, разрежет скафандр и выдернет из катетера хитиновый клапан.
Рипли, не теряя времени, открыла нишу с жидкостным аппаратом.
— У тебя допуска нет! — остановил ее Куст. — Забыла? Без сигнала “ГАЖД” на тебя не набросится!
— Значит, пойду с кислородом!
— Там глубина восемьдесят метров! — Куст повертел пальцем у виска. — Вскипишь на всплытии, как бутылка с нарзаном.
— Не лечи мне мозги!
Из люка показалась голова Жаба.
— Кто будет нырять? — спросил он.
— Я! — коротко ответила Рипли.
— Вскипишь.
— И ты туда же! — разозлилась она.
— Ладно, молчу. А допуск? Рапорт-капсула просигналит на базу о превышении глубины.
— Плевать!
— Нет уж! Списаться по дурости я тебе не дам. Куст, можно как-нибудь экранировать капсулу?
— Ну уж нет. Там такие спецы работали!
— Не надо ничего экранировать! — перебила их Рипли. — Некогда. И не надо делать из меня дуру. Думаешь, мне охота возвращаться на камбуз? Я все продумала. Готовьте четыре грузила и фал с лебедкой. Кинжал плюс два коротких капроновых шнура. Это все, что мне нужно. И еще хороший свет. Огурец, у тебя ящики со “светлячками” распечатаны?
— Нет.
— Так на кой ты их возишь? — Рипли подняла брови. — На
