Правила подводной охоты - Дмитрий Валентинович Янковский
— Ну, как ты? — запыхавшись, спросила она, когда наконец добралась до меня.
— Хреново, — признался я. — Что это было?
— Активная защита мины. Ультразвуковая пушка. Гробит жидкостный аппарат. Жабры от вибрации рвутся, и хана охотнику, хоть и без всякого ожога. А с “воздушкой” так — задницу пришпарит немного.
Она помогла мне освободиться от аппарата. Кожа моя покраснела и чуть припухла, но выглядела не так страшно, как мне представлялось. Я-то уж думал, что превратился в пупырчатый ужас, типа Жаба
— Пойдем, надо тебя противоожоговой пеной намазать.
Рипли протянула мне шлем и грузило, а сама взяла дыхательный ранец с комбезом.
— Почему мина меня ужалила? — решил спросить я напрямую, когда мы двинулись к броневику.
— Не надо было дергаться раньше времени, — не глядя на меня, ответила начальница. — Следовало дождаться команды. Куст настроил бы цели, и мине стало бы не до нас. При большой нагрузке она считает только приближающиеся объекты.
— Что-то я не понял, — мне в душу закралось нехорошее подозрение. — Зачем же Куст заставил меня плыть на мину, да еще с атакующей скоростью?
— Чтобы она тебя шарахнула и успокоилась.
— Вот гад! — вырвалось у меня.
— Остынь, салага, — насмешливо фыркнула Рипли. — Тут выбор был невелик. С одной стороны ты, с другой Краб в жидкостном аппарате. Его жизнь в любом случае стоит больше твоей поджаренной задницы. Но главное не в этом. Хочешь знать первое правило подводной охоты?
— Да, — такая формулировка меня заинтересовала.
— Сам погибай, но товарища выручай.
Спорить было бессмысленно, и я умолк. В общем-то, под таким углом зрения я мог считать себя в некотором смысле героем. Хоть и не по доброй воле, но я спас боевого товарища от смертельной опасности. Для первого дня охоты нормально. Но Куст мог бы объяснить, что к чему, а не гнать меня на выстрел, как безмозглую кефаль на дельфина.
Когда мы добрались до “Ксении”, тень от небоскреба накрыла броневик целиком. Куст сидел возле своего ящика, делая магические движения в перчатках, гравилетчик лежал под брюхом своей машины, а Пас заканчивал сворачивать “воздушку” на крыше. Я поднялся на броню и тоже занялся снаряжением. Последней к нам присоединилась Рипли, собрав по песку разбросанные вещи.
Говорить не хотелось. В тишине из кабины доносился голос Жаба и шипение рации.
— Долго ты возишься, — рычал он.
— На симуляторе получалось, — хрипло оправдывалась рация голосом Куста.
— Ты бы еще бак с баллоном сравнил. Работай, работай!
Мы свернули аппараты, но в нишу укладывать не стали — устав запрещал выводить снаряжение из боеспособного состояния, пока хоть один член команды остается на глубине. Рипли достала из аптечки пенный спрей и начала обрабатывать меня с ног до шеи. Я заметил, что у нее дрожат руки. Столь явная тревога быстро передалась и мне, Пас тоже хмурился, сидя чуть поодаль. Время тянулось медленно, тень города все больше выдвигалась в море, напоминая тянущиеся пальцы. Ветер чуть слышно свистел в антенном штыре.
— Ну? — снова донесся из кабины голос Жаба.
— Что-то она не виснет, — ответил Куст. — Заговоренная, что ли? Или мутант.
— Что будем делать? — просипел Жаб.
Некоторое время в эфире царила тишина.
— Есть еще один способ оставить мину с носом, — осторожно ответил акустик. — Очень рискованный.
— Поясни.
— В качестве взрывателя у нее мощный мышечный жгут с хитиновым наконечником. Она им щелкает в полость с нитрожиром, и тот взрывается от удара. В общем, если тихонько подкрасться, можно пробить из елдомета нервный центр взрывателя. Обычно “Берты” подпускают к себе на десять метров, а до дна как раз столько и есть. Но стрелять можно лишь вертикально снизу, причем надо попасть в полость якорного жгута. Тут снайпер нужен, а не сапер.
— Ширина полости?
— В зависимости от возраста мины это дыра от тридцати до сорока сантиметров в диаметре. По центру идет ткань якорного жгута.
— С десяти метров можно попасть.
— С ума сошли! — Рипли отбросила пенный баллончик и нависла над люком. — Огурец, не вздумай!
— Ты можешь предложить что-то лучше? — спросил у нее Жаб. — Обернись-ка через плечо.
Я сам обернулся и увидел Одессу. Солнце садилось за небоскребы.
Рипли махнула рукой и уселась на край брони.
— Делайте что хотите... — обреченно пробурчала она.
— Краб! — в голосе взводного появились стальные нотки. — Придется тебе пострелять. Я бы пожелал тебе ни пуха, но у тебя нет возможности послать меня к черту. Просто прицелься получше. В общем, давай.
Рипли забарабанила по броне пальцами. Пас побледнел и опустил веки.
— Как мина? — спросил Жаб.
— Пока нормально, — глухо пробубнила рация голосом Куста. — Краб уже движется, ему осталось пройти сорок метров по расщелине. Только бы он не спешил, а то сближающийся курс!
— Не каркай!
Наступившая тишина показалась мне наэлектризованной, как перед штормом. Снова вспомнилась фраза Рипли о беде, сопутствующей всем начинаниям Жаба.
— Тридцать метров осталось, — комментировал Куст.
Я ощутил, как струйка холодного пота потекла у меня между лопатками. Порыв ветра высушил ее, но легче не стало.
— Вот барракуда! — зло прошипел Куст. — Она якорный жгут подергивает. Чует неладное, тварь. Ищет безопасную глубину.
Он умолк.
— Не молчи! — рыкнул Жаб.
— Да нет, вроде успокоилась. Сантиметров на двадцать поднялась, это мелочи.
Рипли перестала постукивать пальцами.
— Краб в пятнадцати метрах от жгута.
Мое сердце ухало в
