Душный наемник. Том 1 - Сергей Анатольевич Горбонос
— Ну, наконец-то, имбецилы. Ставьте на пол и уматывайте. Вам ничего нельзя доверить. Аккуратно, мать вашу!
Не сказать, что этот истеричный крик был нужен, ведь люди исполняли всё очень аккуратно и тщательно. Так, будто бы от этого зависела их жизнь, что вполне вероятно. Сам ученый открыл ближайший бокс и зарылся в него, позвякивая чем-то металлическим. Его «помощники» время терять не стали и быстренько ретировались.
Коробки. Чем-то напоминавшие подарочные, для украшений. Только из черненого металла, судя по звуку. А внутри… каштаны? Из ближайших ассоциаций можно назвать только их. Шипастые шары, состоящие из разных материалов. Там виднелись и синтетические вставки, и стальные и даже чем-то напоминавшие стекло. И все это при размере, ненамного превосходящем тот же каштан.
— Что ж, не будем изменять совету моего коллеги и продолжим наш диалог. Ведь в прошлый раз вы показали такие отличные результаты. Смертность не более шестнадцати процентов — самый лучший показатель из всех, что у меня были. Хотя, стоит отметить еще и базовую подготовку материала. Ваши пастухи знали, что делали. Но, я отвлекся. Посмотрите на этот прекрасный экземпляр, — он переложил из коробки на руку один «каштан». — Это узкоспециализированный искин, созданный по моему личному проекту. Я бы мог сказать, что это произведение искусства способно не просто на логические действия, но и на… вольные размышления. Пожалуй, он единственный способен мыслить критически. Подвергнуть сомнению базовые утверждения. Для него 2+2=5 не есть философским утверждением или погрешностью. Этот искин вполне может прийти сам к такому выводу, ориентируясь только на понятные ему ориентиры. И при этом второй, такой же, будет настойчиво утверждать обратное. Каждый из них индивидуальность. Это мое лучшее творение, если мы не сдвинемся с мертвой точки здесь.
А дальше ученый лично открывал и проверял каждый из искинов. А потом подключал его в специальную нишу в капсуле. Потом проверял все и шел к следующему подопытному. При этом болтать он ни на секунду не прекратил.
— Проблема нашей действительности в том, что мы решили, что технологический путь развития ошибочен. Колонизаторы столкнулись с проблемами износа и отсутствия расходников. И все, как один, ломанулись в биоинженерию. Хаотическая, тупая наука. Все эти био-брони, способные сами себя восстанавливать и другие игрушки. Но проблема их совместимости настолько велика, что приходиться под них специально выращивать пользователей. Да-да, я о вас говорю. И они назвали биоинженерию прогрессивным решением? Идиоты! Мало обжигались на этом⁈ Выращивание органов, клеток, куча времени на освоение и создание. А потом раз и появляется новая технология и всё быстро заменяется на неорганические аналоги. И в этом кроется ответ. Наша проблема не в ущербности технологии, а в отсутствии сменяемости её поколений. Но, ничего. Ничего. Я стану тем, кто поможет человечеству сделать новый технологический рывок.
Он закончил. Все искины были подключены, и ученый вернулся на свое место. Замолчал. Сосредоточился на экранах. А потом, показательно широко, опустил ладонь на один из мониторов. Активировал что-то.
— Вот так. А вы мне в этом поможете… Спецраствор пошё-ё-ёл. Отлично.
Обжигающая боль. Она вернулась. Сорок Седьмой был этому рад. Он так надеялся. Так ждал, когда его организм не выдержит и подарит ему спасительный покой. Чувствовал, что этот момент совсем близко.
— Технология должна быть гибкой. Индивидуальной, но не индивидуалистичной. Ну что ж… Буду признателен вам, если выживите. Вы просто отличный материал.
Он ушёл. Не стал наблюдать за их агонией. Покинул помещение лаборатории.
Но мало кто заметил это. Не до того было. Боль снова наполнила все тело, выжигала мысли и сознание. Она заставляла биться в агонии, в бесплотной попытке прекратить это и вырваться. Крики заглушала жидкость внутри капсулы. Удары были неспособны разбить их тюрьму. А раз ее невозможно уничтожить снаружи, то стоит разрушить изнутри.
Сорок Седьмой забился сильнее. Почувствовал, как он приблизился к стенкам капсулы. Их не разбить, но есть кое-что… не такое прочное. И он стал бить. Биться головой о стенки. Биться в немом ожидании, что все вот-вот прекратится. Прекратится со следующим ударом головы. Надежда только крепла. Откуда-то взялись новые силы. Еще удар. Еще.
И в этот момент, игнорируя боль и окутывающую тело агонию, Сорок Седьмой услышал голос. Он даже не поверил сразу, настолько четко прозвучал тот в его собственной голове. Вне боли, вне шума, отличный от сознания. Незнакомый и неживой. Какой-то механический. Голос. Он чётко и внятно произнес.
— Не нужно. Есть иной вариант… сын.
* * *
Стук в дверь.
Молох улыбался не часто, но сейчас на его лице сияла искренняя улыбка. Правда её все равно никто не видел из-за дыхательной маски, но стоит поверить на слово. Его разбудил этот стук, и парень почти из вредности и буквально «научного интереса» произнес.
— Капитан, входите.
Он не знал, кто снаружи. Это было бы забавно, окажись его догадка неверна. Но!
— Я почти дверь сломала! — Это была Рида Морган, в очередной раз разбудившая его, выдернувшая из кошмара старых воспоминаний. — Ты опять дрых?
— Безусловно, ведь это лучший способ призвать вас сюда.
— Что? Я, по-твоему, демон какой-то, чтобы меня призывать! Думаешь, броня тебя спасет⁈
— И я вас рад видеть, капитан. — ноль реакции. Впрочем, Морган прекрасно знала, что так будет. Не успел Молох договорить, как ему протянули небольшую пластиковую карту.
— Твоя доля, техник. Представители гильдии были крайне щедры. Тут и за задание, за доставленные неудобства, за помощь и даже за доставку их тушек на ближайшую станцию. В нашем случае — это верфь, на которую ты хотел попасть. Я предлагала им другое место, но они отказались. Чует моя пятая точка, что это не просто так. Думаю, ты с ними еще поговоришь… без моих ушей. Ну а пока, держи бабки, лишними не будут. Конечно, серебряным ты не станешь, но и старт будет хорошим.
— Кстати, капитан. Я так и не успел вас расспросить по рангам гильдии наёмников. Можете рассказать?
Девушка кивнула и вошла в каюту. Села на ближайший стул, рядом на стол положила карту, что Молох так пока и не взял.
— Хорошо,
