Ключ Руна - Александр Изотов
— Ваше сия… — начал было Захар, испуганно вскочив, но я грозно зыркнул на него и ухватил эльфа за длинное ухо.
Ого, как удобно-то! Я даже застыл на мгновение, разглядывая зажатый в кулаке хрящик… Такие остроконечные уши, наверное, выворачивать одно удовольствие.
— Грецкий, да как ты… — и тут же новый тычок влепился бедняге в солнышко. Бил я не со всей силы, но ощутимо, потому как не терпел, что меня обманывают.
Он захрипел и закашлялся, а я притянул его к самому лицу и прошипел:
— Что, думал побольше с меня содрать, так? Ты устроил это? — я вывернул ему ухо, поворачивая эльфу голову и помогая осмотреть погром.
И только тут я сам заметил, что на стене над расколотым зеркалом было намалёвано: «Готовься, племянничек!»
Хмыкнув от досады, я отпустил хнычущего «дворецкого» и встал перед стеной. Ну да, символично — смотреть на надпись и видеть в расколотом зеркале своё отражение, где на трещинах заметны капельки крови или какой-то красной краски. Угроза на стене должна так показаться мне ещё страшнее.
Опять, значит, тётушку приплели.
— Ты… Грецкий… чтобы через пять минут…
Обернувшись, я глянул на эльфа, который всё никак не мог встать с пола. Глянул я, видимо, как-то особо недружелюбно, потому что тот сразу заохал и попытался уползти в коридор.
Вот только дверь перед ним захлопнулась, да ещё и бедняге прилетело по лбу. Я присел перед плачущим хозяином:
— Ты видел этот погром, эльф, ведь так? — второе его ухо оказалось стиснуто в моём кулаке, — Так⁈
— Я сейчас… городового… я… у меня связи…
Эдуард Вениаминович попробовал собрать последние крохи храбрости, но его губы предательски запрыгали. А до меня только дошло, что городовыми раньше, кажется, полицейских звали.
— Так зови, — я улыбнулся и махнул головой назад. — Тут тётушка моя замешана, да? Решил припугнуть меня напоследок? А ты подумал, что дальше будет?
Я повернул его голову, чтобы он повнимательнее разглядел надпись…
— Ты же свидетель, эльф, — прошептал я, — Если даже меня убьют, ты всё равно сви-де-тель.
В местных законах, да и вообще в отношениях дворян я особо не разбирался, времени выучить с сегодняшнего утра как-то всё не было. Но того, что я вокруг увидел, было достаточно, чтобы понять — к убийцам тут отношение такое же, как и везде, во всех мирах. Хоть они дворяне, хоть крепостные…
И если тётка вправду решила меня сжить со свету, как мне пытаются показать, то она так же избавилась бы и от этого идиота. А зачем ей очевидец, который на суде скажет: «Да, я видел надписи! Это всё она!»?
Судя по затрясшемуся Древнёву, до него вдруг дошло… Явно вспомнил, что тётка моя ещё и с местным бароном на короткой ноге. Все хозяйские планы срубить с меня денег на ремонт вдруг рассыпались о мысль, что его гостиница вообще может сгореть дотла вместе со всеми доказательствами.
— И чего делать⁈ — вдруг жалобно проблеял Эдуард Вениаминович, бледнея так, что даже из зажатого уха отлила кровь.
— Ещё кто это видел?
Тот испуганно замотал головой и охнул, чуть не оставив ухо в моём кулаке. Я отпустил его и отряхнул ладони.
— Ни… никто больше… тут с утра уже так… — дворецкий, морщась, прижал ухо, — Двое это были, эльф и орк, просто вас хотели подождать.
И тут же замер, округлив глаза и поняв, что во всём признался. А значит, мой долг сам собой испарился… Да так мне ещё и с него за участие в покушении можно требовать.
Я, усмехнувшись, добродушно похлопал его по плечу:
— Ну, значит, бери тряпку, ведро, и смывай давай. Слуг не вздумай присылать, а то разболта-а-ают, — я зевнул и потянулся, вдруг осознав, что ужасно устал и просто-напросто хочу спать. А в соседней комнатушке, как я успел разглядеть, меня ждала вполне себе удобная двуспальная кровать.
— Сейчас, сейчас, — засуетился дворецкий, с кряхтеньем поднимаясь.
— Мебель менять, сам понимаешь. Я в такой разрухе жить тут не собираюсь.
* * *
Лечь спать сразу как-то не получилось.
Естественно, первый шок от происходящего у Эдуарда Вениаминовича быстро прошёл, но он к этому времени уже успел, разок навернувшись с секретера, смыть надпись. Сделана она, кстати, была обычной краской.
Мне пришлось потом самому помогать Захару и ворчащему хозяину дома поднимать поваленную мебель и складывать вещи. Эльфа-то я никак не уважал, то вот бескорыстный и безропотный труд орка вызывал у меня угрызения совести. Если честно, я не видел разницы между слугой и рабом, поэтому меня даже подмывало освободить Захара от службы — мне было неясно, а чем я за неё вообще плачу? Красивой улыбкой?
Мы закончили, когда за окном уже стояла такая глухая ночь, что звуки с улиц вообще исчезли. «Дворецкий», стоя в дверях с тазиком и метёлками, робко заговорил о том, что надо бы поговорить о возмещении ущерба.
На поверку всё оказалось не так страшно — поломанными оказались только зеркало, стул, табурет и небольшой диванчик.
— Оно всё ведь не казённое, Борис Павлович…
— А изорванное шмотьё мне кто возмещать будет? — я тут же пошёл в атаку.
— Да, да, — подхватил Захар, — Сюртуки-то, сюртуки… И куртка замшевая.
Я довольно кивал словам Захара, а дворецкий теперь предусмотрительно держался возле двери, чтобы сразу выскочить.
— Но это ведь ваши проблемы, из-за которых страдают мои вла… — он не успел договорить, потому что в дверь опять постучали. Причём от чьей-то требовательности створка заходила ходуном, отчего Эдуард Вениаминович испуганно отдёрнул руку и отпрыгнул.
Постучали ещё, да так, что с потолка посыпалась побелка. Да уж, интересно, кто бы это мог быть посреди ночи.
— Откроете? — услужливо спросил я у хозяина дома, но тот испуганно затряс головой, аж взвихрились на лысине жидкие волосики, и вдруг перекрестился.
Воображение уже рисовало ему здоровенных амбалов за дверью, прибывших убивать ненавистного Грецкого… а заодно и всех свидетелей.
Захар двинулся было, но я остановил его. Взяв кочергу у закопчённого камина, я осторожно подошёл к двери.
— Кто там?
— Тот, кому ты должен, Грецкий! — последовал
