Тени двойного солнца - А. Л. Легат
– Тем летом больная птица упала в загон, – сказала я.
Отец вздохнул, но не настоял на своем.
– От нее не осталось даже перьев. Я видела. Я не боюсь.
В молчании мы продолжали идти.
– Иногда ты так похожа на свою мать…
«Только я никогда не погибну так глупо, как она», – промолчала я.
Отец умен и всегда желает лучшего своей семье. Даже псам. Потому я всегда буду рядом. Буду делать то, что нужно. Буду верить. Верю.
Скот в хлеву спал, только стрекотали кузнечики и гудел ветер. Свежий корм перекинули через ограду, и с тихим всплеском он упал в нечистоты. В хлеве проснулась жизнь.
– Они голодны даже ночью, миледи.
Гуло обернулся и встал так, чтобы я не видела трапезу. Свиньи не знали манер. Даже в черноте ночи блестели их мокрые рыльца. Пес всегда считал меня слабой, потому что ничего не понимал.
Я спросила шепотом:
– Отец, но что, если гость назвал бы меня по имени?
– Это бы значило, что они выбрали тебя.
Я дернула подбородком:
– И что тогда?..
За оградой чавкали свиньи. Гуло еле слышно напевал себе под нос. А может, молился. Отец опустился на оба колена, в самую грязь, и обнял меня так, что стало тяжело дышать.
– Тогда только боги смогли бы нам помочь, Сьюзан.
Такого голоса я боялась больше, чем всех врагов, вместе взятых.
На следующее утро вместо Гуло нас охранял новый пес. Отец ничего не сказал. В тот день он поверил, что я уже достаточно выросла, чтобы понимать все с первого раза.
Сьюзан Коул. Через двенадцать лет, Волок
– Я вам сказал, милейшие: у меня ничего нет, – в голосе Руфуса проступали истерические ноты.
Любому пьянице в Волоке было известно, что «милейшими» моих псов не назвала бы и Мать двойного солнца, воплощение милосердия. Неразговорчивый горец-каторжник и безмозглый мясник, который строит из себя рыцаря. Горе-охранники. Цепные псы.
Вуд молча ждал драки. Джереми по-хозяйски водил пальцем по опустевшим полкам серванта. В один из дней этот лоботряс поймает стрелу, засмотревшись на паутину в углах. Я обвела взглядом темную комнату. Паутины здесь и впрямь было в достатке.
Человек без дела вполне может навести чистоту. Впрочем, именно из-за лени этот слизняк – Руфус Венир – и влез в долги.
– …говорю и в третий раз: я гол как сокол!
Наглая ложь. Этот разговор шел уже пятый сезон, а у него все еще остались портки, рубаха и обувь.
– Миледи, – Руфус начал пресмыкаться, – я устал повторяться. Ничего у меня нет и не возьмется из ничего хоть что-то, поймите…
Возможно, все графы – отменные лжецы.
– Вы прекрасно знаете, что именно у вас есть, господин Венир, – напомнила я.
«И мы знаем об этом не меньше вашего, особенно после того, как мой отец пьянствовал с вами около пятнадцати лет назад».
Лицо Венира сделалось болезненно-серым.
– Позвольте, – выпалил он, – Сьюзан… э-э… миледи Коул! Вам должно быть прекрасно известно, что наделы не являются каким-то горшком, э-э, товаром для купца или обновкой, которую передают из прихоти…
Из щелей у окна страшно дуло. Я прошла в комнату, приблизилась к столу, и Джереми тут же протер единственный стул краем своего плаща.
Руфус заговорил громче:
– И если так станется, что землею станут торговать или, быть может, оставлять любой черни за пару серебряков, – от этого слова его лицо перекосилось, – если лорды и Его величество больше не распоряжаются землей, как прежде… что будет с нашим краем, Воснией?
Стул скрипнул. Руфус стал заискивать:
– Или с домом Восходов, миледи?..
Я деликатно улыбнулась. С одной стороны, благодаря Восходам наш банк в Волоке начал процветать. С другой – Восходы и Долы вызывали во мне лишь один интерес: на каких условиях любой из ставленников захочет взять займ. Я подыграла.
– Что станется, господин Венир?
Хозяин дома распалялся:
– Форменное безобразие! Мы уподобимся этим дикарям, обитателям болот. Нет, даже хуже! Восния всегда была королевством, а не… э-э, купечеством, не каким-нибудь рынком, знаете ли. Камня на камне не останется, будьте уверены. Сегодня они раскупят наделы, а завтра, того гляди, купят и вас, как какую-нибудь, простите, крестьянку! Дочь горшечника! Свинопаса! Не станет и вашего банка…
– А может, наконец отпадет нужда проливать кровь за право распоряжаться землей? – чуть улыбнулась я.
– Так было век назад, и не нам с вами судить, миледи, о том…
– Старые порядки на то и стары, – я переплела пальцы рук, чтобы погреть ладони, – они дряхлеют, господин Венир. Такова жизнь: дряхлое увядает, чтобы уступить место новому, сильному, полному жизни. Край, где почитают дряхлость, становится кладбищем.
– Помилуйте, Сью… э-э, миледи Коул! Вы же разумная женщина, и…
– Именно потому я здесь. Протягиваю вам руку помощи. Вы разорены, господин Венир. Независимо от того, как ведут дела Долы, Восходы или что покупает чернь. Я предлагаю лучшее решение…
– Как предложили в тот проклятый год?! – Венир потерял лицо.
– Вы нуждались в помощи, и вам ее оказали.
Признаться, так быстро истратить все, что предложил контракт, – настоящий талант. За каких-то пять лет! Что нужно делать: не вылезать из борделей, завтракать породистыми скакунами? Играть в карты на сотни золотых? Подавать беднякам?
Восния обречена.
– Помощи?! – вскрикнул Венир. – Да тогда я был сказочно богат! До встречи с вашим семейством…
«Уже в те времена задолжал около двух тысяч каким-то наемникам из Гарготты. И до сих пор не сознался за что».
Вуд молчал, не показывая никакого интереса к происходящему. Его волновало одно: когда можно приступить к делу и пустить кровь. Почему-то мужчины, прибывшие с гор, всегда желали утвердиться. Если сегодня крови не будет, Вуд приступит к оскорблениям, чтобы начать драку.
Удивительно, но эти псы – Джереми и Вуд – продержались дольше всех. Возможно, я становлюсь слишком мягкой.
Я резко поднялась и расправила складки на платье.
– Дело ваше, господин Венир. В конце концов, кто мы с вами такие, чтобы нарушать естественный порядок вещей! Сегодня же я обращусь в суд Его Величества с просьбой разрешить наш спор. Уверена, справедливость восторжествует, сохранив устои нашего общества, на котором и держится благополучие всех и каждого…
Венир уже позеленел. Впрочем, в петле он будет выглядеть еще хуже. Одному солнцу известно, отчего в Воснии предпочитают повешения.
– Вы… вы и вправду собираетесь… – Он прервался и уперся рукой в старую балку. Я с
