Тени двойного солнца - А. Л. Легат

Я стиснул зубы и осмотрел гвардейцев. Каждый разодет лучше, чем Деханд на празднествах, когда приставлен к моей жене. Ни один кулак все еще не врезался в мое брюхо, не тронул лицо, а значит…

– Прошу извинить, меня ждет графиня. – Я вскинул подбородок. – Моя жена.

Гвардейцы не шелохнулись: стояли, будто ждали чего-то. Того, как кончится мое терпение, не иначе.

– У меня важная встреча.

– Не может быть встречи важнее, чем эта, – ответил гвардеец и оттеснил меня грудью дальше в переулок.

В этот миг я пожалел, что Деханд не докучал мне после турнира.

– Встречи с кем?

Молчание. Скрип колес снаружи. По мощеной дороге прошла двойка в упряжи.

– Раз уж мне не навредят, я хотел бы идти с вами по улице…

– Этого никак нельзя допустить.

Я посмотрел назад: тупик обвенчал нашу встречу. С людьми, которые тебе угрожают, чувствуешь себя в большей безопасности – знаешь, чего от них ждать. С этими я ожидал всего сразу.

Проход между зданиями перекрыла карета. Я еще раз рванулся из хватки, попытавшись отступить к глухой стене. Если удастся допрыгнуть до окна…

Бряц. Все мои старания привели лишь к тому, что я станцевал с прилипалой в латах. Тот для надежности придержал меня за плечо второй рукой.

– Пустите, или же…

Дверь кареты распахнулась. К танцу присоединился второй гвардеец. Меня затолкали внутрь с беспощадностью мясника, ведущего свинью к колоде. Сопровождалось это вежливым «пожалуйста» и «осторожно, ступенька!». Мы уселись на жесткие резные скамьи, и дверь торопливо захлопнули. Зажатый между двумя гвардейцами, я не знал, стоит мне смеяться или плакать и как долго я смогу это делать.

Карета тронулась.

– Куда меня везут?

Должно быть, этот вопрос они слышали сотню раз в своем деле. Тишина. Скрип колес, гул улицы. Я не выскочу в дверцу при всем желании – только бестолково побарахтаюсь на чужих коленях.

– Как вас зовут? – без особой надежды спросил я.

Тишина. Сквозь плотную занавеску замерцал дневной свет – мы проезжали кованый забор храма. Дальше нас ждал эшафот, ночлежки, поместье Бовилль, резиденция и выселки.

– Что бы вам ни говорили обо мне, я бы не верил ни единому слову, – начал я свое оправдание неведомо перед кем.

Молчание, гребаное молчание, скрип колес.

– У вашей матери тоже не было языка?

Меня даже не толкнули плечом. Карета подпрыгнула на выбоине, и я наклонился вперед, чуть не потеряв равновесие. В гулком шлеме моего соседа послышалась противная песня:

– Тым-тырым… мхум-хум…

Еще одна выбоина.

– Там-тарам-рам-рам…

– Дьявол… – выдохнул я и откинулся на спинку сиденья. – Не хотите отвечать, так хотя бы не пойте!

Похоже, по чьему-то приказу меня не могли побить. Что не мешало измываться надо мной иначе. Ублюдок пел до тех пор, пока карета не остановилась.

* * *

Я мечтал вырваться из экипажа всю дорогу. Но вот мы остановились, и дверца впустила солнечный свет. Как только мне указали ладонью на выход, я будто окаменел.

– Где мы?

Гвардеец, ближний к выходу, встал первым. Прогремел, с трудом протиснулся в небольшой проем, сделанный для аристократов в тряпье, а не для верзил в стали, и отошел, пропуская меня. В проеме нарисовались цветочные клумбы, серые статуи и тропы, выложенные цветным камнем.

Резиденция.

Я высунул голову наружу, не веря своим глазам. Высокие шпили грозились небу, голуби ютились на каменной резьбе…

– Прошу за мной, – пробубнили мне в спину.

Я ступил на ухоженную траву сада, не вытоптанную зеваками. Гостей в резиденции не жаловали. Задержаться тоже не дали – тут же меня толкнули в спину, на грани деликатности и наглого приказа.

Мы миновали парадный вход и долго шли вдоль стены, смотревшей на восточную часть Оксола. Среди ажурного орнамента на камне показалась небольшая дверь. Она раскрылась без скрипа, а слуга внутри не кланялся таким, как я.

Совсем недавно у здания видели десяток зодчих и каменщиков. Теперь они пропали, оставив после себя явно новую облицовку, полы и окна. Я невольно подумал, что пропаду точно так же и меня не хватятся.

– Похоже, встреча и впрямь важная, – заговорил я.

Голос отразился от широких стен, а затем сник под арками. Гвардеец слева прочистил горло.

– О, нет. Не надо петь, я уже молчу.

Целую вечность меня «сопровождали» по широким коридорам. Оленьи рога, канделябры, покрытые позолотой, медный блеск подносов и ручек на дверях – я будто попал в консулат до реформы. В животе неприятно заурчало, как было каждый раз, едва матушка наряжала меня к важным встречам.

В самом конце длинного, извилистого пути мы зашли в крайне людный тупик. Под скрещенными рогами и высокими арками стояли три охранника и один скрюченный человек – похоже, писец. Сам тупик венчала окованная железом дверь. В нее постучали тихо, заискивающе.

– Войдите, – откликнулись изнутри.

С отчаянным звуком керчетты вышли из ножен и остались у охраны.

– А что, если у меня спрятан нож?

Так я потерял пояс. Писец и три гвардейца сверлили нас таким взглядом, что я бы предпочел пение.

В кабинете не было ничего роскошного: дубовый стол с изгрызенной ножкой, алая скатерть, овечьи шкуры, тусклый свет причудливых лампад. На высоком кресле сидел молодой восниец с темными кудрями и жиденькой бородкой. И выжидательно на меня смотрел, почесывая нос кончиком пера.

Силой двух рук меня усадили на колени. Почтения во мне давно не осталось, и я склонил голову лишь из стремления выжить:

– Добрый… э-э… день?

Тишину нарушали только сопение гвардейцев и шелест бумаги, по которой гуляло перо. Затем, судя по звуку, перо отложили.

– Рад, что вы нашли время заглянуть, – без тени усмешки сказал человек в кресле. – Вы можете подняться.

Я осторожно поднял голову и без должного почтения всмотрелся в незнакомое лицо.

Без шрамов и следов солнца, с начисто выбритой верхней губой и аккуратной, но жиденькой бородкой – брили его явно чужими руками. А нелепо дорогая одежда плохо сходилась с клеймом тревоги на лице.

– Прошу извинить, но я совершенно не понимаю что…

Ладонь гвардейца снова легла на мое плечо, не успел я подняться:

– Его королевское Высочество! – гаркнули на меня из прорезей шлема.

Я осторожно покосился на лицо будущего короля. Некое сходство с профилем на монетах я признал.

– Ваше Высочество, – я снова склонил голову.

Должно быть, сидеть на плечах ей осталось недолго.

– Вы меня не признали? – весело спросил кронпринц, или тот, кто хотел им казаться. – Что же, как я