Муля не нервируй… Книга 7 - А. Фонд

— В каком смысле «почему»? Товарищ Иванова — наш соратник, коллега. Мы вместе ездили с делегацией в Югославию, вместе работали над проектом, поэтому это мой долг был помочь ей… — пожал плечами я.

— А почему ты мне никогда ничем не помогаешь? — возмущённо воскликнула она и топнула ножкой. — Что значит «в каком смысле»⁉ Не притворяйся, что не понимаешь! Я тоже хочу выйти замуж в Югославию!

— Хоти, — развёл руками я и уже собрался уходить, когда она сказала:

— Если ты не поможешь мне, я всем расскажу, что ты болел и у тебя не будет детей!

Глава 4

— У вас что-то случилось, товарищи? — строго спросил товарищ Сидоров, увидев, как Зина зло смотрит на меня.

— Ничего не случилось! — почти выкрикнула Зина, отвернулась и буркнула, — если не считать только, что товарищ Бубнов меня обижает.

— Товарищ Бубнов! — строго посмотрел на меня товарищ Сидоров. — Объяснитесь, пожалуйста.

— А вот пусть объясняется Зинаида, — усмехнулся я.

— Я разговариваю с товарищем Бубновым, — попыталась спрыгнуть Зина.

— Нет, нет, товарищ Синичкина, — я не дал ей возможности увильнуть. — Расскажите товарищу Сидорову, как вы потребовали от меня, чтобы я организовал вам выезд в Югославию с целью эмиграции. И как шантажировали меня, что иначе расскажете всему коллективу о том, что в детстве я переболел свинкой и теперь не могу иметь детей?

Товарищ Сидоров вытаращился на нас с Зиной и чуть ли не схватился за сердце.

— Ну, ничего себе!

— Да, товарищ Сидоров, — печально кивнул головой я, — вот такие у нас комсомолки нынче пошли.

— Хватит нам одной Ивановой, — поджал губы товарищ Сидоров.

— Ну, как раз с Ивановой там всё нормально, там настоящая любовь, там вспыхнуло чувство, и поэтому лично я её понимаю. А вот товарищ Синичкина, конечно, меня разочаровала, — сказал я, — а ведь я в неё когда-то даже влюбился…

— Да, пример товарища Ивановой оказался недостойным, — почесал затылок товарищ Сидоров, — потому что сейчас все девицы начнут пытаться выехать за границу, а мы этого допустить никак не можем.

— Согласен с вами, товарищ Сидоров, — сказал я, думая себе тихонечко: «одно дело — выпнуть Лёлю отсюда, чтобы она у меня тут не крутилась под ногами и не гадила мелко, совсем другое — когда все начнут меня вот искать, как пошантажировать, вот как та же самая Зина. И что я тогда буду делать?».

Поэтому я посмотрел ясным взглядом на товарища Сидорова и сказал:

— Товарищ Сидоров, мне кажется, нам вообще надо цикл мероприятий провести по разъяснению таким вот, как товарищ Синичкина, о недопустимости подобного поведения для советского человека.

— Вполне согласен, — кивнул товарищ Сидоров, — мы обсудим это с товарищем Ивановым.

— А что же по мне? — посмотрел я.

Зина стояла бледная и только хлопала глазами, не смея ничего прокомментировать, но видно было, что она пребывает в глубоком ауте.

— Ну, с товарищем Синичкиной мы разберёмся, — поджал губы товарищ Сидоров. — Я думаю, что сегодня–завтра мы вызовем её в первый отдел, где она будет давать объяснения.

— И это правильно, — согласился я, развернулся, подмигнул растерянной и деморализованной Зине и ушёл к себе в кабинет.

А дома меня встретила сердитая Дуся и не менее сердитая Вера.

Вере явно было плохо с бодуна: у неё болела голова, лицо было красным и опухшим. Она сидела на кухне за столом и пила огуречный рассол, который Дуся нарочито выставила на стол целую банку аж сразу.

— Здравствуйте, товарищи женщины, — сказал я, когда зашёл на кухню. — Как у вас тут дела? Я смотрю, что не столь всё лучезарно, как хотелось бы.

— А ты у своей подруги спроси, — буркнула Дуся и, развернувшись, демонстративно приступила к нарезке лука, отчего у нас с Верой потекли слёзы. Но, так как уходить из кухни она не собиралась, пришлось мне разговаривать с Верой при ней.

— Вера, — сказал я, — что такое? Давай нормально поговорим.

— Мы нормально поговорили, — сказала Вера. — Вчера. И я вообще не пойму, почему ты меня сюда притащил? Почему ты меня удерживаешь здесь, Муля? Я не собираюсь с тобой никаких разговоров вести.

— Зато я собираюсь, Вера, — сказал я. — Во-первых, что касается продолжения нашего разговора о том, что я тебе не помог, хотя я обещал, а ты мне помогла. Я с тобой абсолютно согласен.

От изумления Вера аж вскинулась и удивлённо посмотрела на меня.

— Да, Вера, извини. Я приношу тебе свои извинения. Закрутился и совершенно забыл о тебе. И я тебе ничем не помог, поэтому сейчас, до моего отъезда в Якутию, я приложу максимум усилий для того, чтобы помочь тебе встать на ноги, и этот вопрос для меня теперь будет в приоритете.

— Прекрасно, — сказала Вера, отхлебнула рассол, поморщилась. — Только не кричи так громко.

— Вера, ты начала пить? — тихо спросил я.

— Да нет, это просто… после того, как Валька… Нонна Душечка… повесилась, я… я не выдержала.

И она всхлипнула.

— Тише, тише, — успокаивающе сказал я.

Дуся, услышав причину, охнула и уронила луковицу на пол.

— Да ты что, — сказала она, — я и не знала…

Сразу её отношение к Вере поменялось на обратное.

— Верочка, может быть, давай я тебе бульончика куриного сварю? Тебе сразу на желудок полегче будет… — захлопотала она.

— Да подожди ты, Дуся, — сказал я, — нам надо с Верой договорить.

— Говори, — обречённо сказала Вера, видя, что выкрутиться и избежать разговора не получится.

— Вера, — сказал я, — давай прежде всего решим, в чём именно тебе надо помочь? В прошлый раз ты мне говорила, что хочешь замуж за обеспеченного человека из богемной тусовки… или же ты хотела выйти замуж конкретно за Завадского? Или же за такого, как Жасминов? Уточни, я запамятовал. Но ты видишь, та же самая Нонна Душечка, когда вышла замуж, чем это всё закончилось? Долго жить простой обывательской, мещанской жизнью она не смогла, ты же сама теперь видишь это?

— Вижу, — склонила голову Вера.

— Ты тоже хочешь так жить? Иметь обычную семью,