Красавчик. Часть 1 - Андрей Анатольевич Федин
Моржеподобный мужчина тоже взглянул за окно. Он захлопнул книгу и взял со стола пачку сигарет «Прима». Вынул из неё сигарету, сунул её в рот. Протянул пачку мне, предложил закурить. Я покачал головой и ответил, что не курю. Поезд остановился. Мужчина с сигаретой во рту направился к выходу из вагона. Я тоже поднялся со своего места и последовал за ним. За окнами поезда мелькал советский баннер – я посматривал на него, будто надеялся, что он исчезнет.
Гитара смолкла – я увидел её лежащей на нижней полке во втором купе. В хвосте вереницы пассажиров я вышел на улицу, где тут же зажмурился от яркого солнечного света. Услышал чириканье птиц и громкий женский голос, предлагавший купить «семочки». Я улыбнулся проводнице, замершей у ведущих в вагон ступеней. Двумя руками пригладил на голове волосы. Окинул взглядом заполненный пассажирами поезда перрон. Задержал взгляд на группе людей, что замерли напротив окон второго купе.
Узнал мужчину – это с ним я разговаривал ночью на станции «Пороги». Ночью Сергей Петрович Порошин назвал этого человека своим отцом. Хотя на вид мужчине было лет тридцать, не больше: он выглядел младше Сергея Петровича. Я прикинул, что этот мужчина действительно походил на Порошина, моего бывшего коллегу по работе. Те же густые чёрные волосы и косматые, почти соединившиеся на переносице брови. Прямая спина, будто к ней привязали доску.
Мужчина пыхтел сигаретой, придерживал за плечо темноволосого мальчишку-дошкольника, который вертел головой – рассматривал стоявших на перроне людей.
Я вспомнил о той фотографии, которую мне вчера показал Порошин. Потому что на ней была запечатлена вся эта, стоявшая сейчас всего в пяти шагах от меня, компания. Черноволосый мужчина (Пётр Порошин?), пятилетний мальчишка (Сергей Петрович?), его сверстник (Вася?), темноволосая кудрявая и чуть полноватая женщина примерно моего возраста (Ольга Порошина?), блондинка лет двадцати пяти или чуть старше (Васина мать Рита?) и рыжеволосая стройная женщина того же возраста (Валентина?).
Я невольно дёрнулся в сторону вагона: туда, где в рюкзаке лежала полученная от Сергея Петровича фотография. Хотя почти не сомневался: там действительно были изображены именно эти люди. Только стоящие на пляже рядом с искусственной пальмой. По моей спине, под мятой футболкой, пробежали мурашки. Я почувствовал, как вздыбились у меня на руках волоски. Повернул голову и посмотрел на здание вокзала. Триколор я на нём не увидел – там по-прежнему красовался баннер времён СССР.
В голове промелькнула мысль о розыгрыше. Я отмахнулся от неё: уж слишком затратным и неоправданным мне подобный розыгрыш показался. Я пробежался взглядом по одежде стоявших на перроне людей. Не увидел ни джинсы, ни кроссовки, ни бейсболки. Я рассматривал разноцветные халаты и сарафаны, нелепые трикотажные штаны, старомодные рубашки с коротким рукавом и футболки. Взглянул на тряпичные тапки со стоптанными задниками, на потёртые сандалии и на невзрачные босоножки.
Заметил в руке вернувшегося со стороны вокзала пассажира газету. Прочёл на ней название: «Советский спорт». Увидел на асфальте около урны мятые пачки: «Прима», «Беломорканал», «Космос», «Пегас», «Ленинград»… Я посмотрел на здание железнодорожного вокзала. Прочёл название станции: «Новосоветск». Взглянул на небольшой ларёк с вывеской «Союзпечать» – около него толпились по-домашнему одетые пассажиры поезда.
– Мы здесь десять минут простоим, – произнёс справа от меня моржеподобный сосед по вагону.
Я увидел, что у него в руках уже появилась газета – тот же «Советский спорт», который я буквально только что видел в руке у другого пассажира из нашего вагона, и журнал «Советский экран», на обложке которого красовалась голубоглазая блондинка. Мужчина заметил мой интерес, показал мне журнал. Дату я там не разглядел, а только номер: «11». Задержал взгляд на портрете блондинки. Отметил приметную родинку у неё под губой, длинные ресницы и задорный блеск в её глазах.
Я указал рукой на газету и спросил:
– Свежая?
– Свежайшая, – ответил мужчина. – Сегодняшняя.
Он улыбнулся – будто бы победно.
Я спросил:
– Взгляну на неё?
– Любите борьбу, молодой человек? – сказал мой сосед по купе.
Я неуверенно повёл плечом.
Мужчина протянул мне газету – я почувствовал, что от неё всё ещё пахло типографской краской.
Я развернул газету, пробежался взглядом по тексту и по чёрно-белым портретам незнакомых мужчин. Первым делом я задержал взгляд на отпечатанной в правом верхнем углу надписи. Прочёл: «Издаётся с 20 июля 1924 г.» Затем посмотрел на число «14». Увидел рядом с ним: «июля 1970, вторник, № 162 (6812). Я сместил взгляд на заголовок 'Богатырский финиш советской дружины». Прочёл начало статьи: «Победный аккорд мастеров борьбы вольного стиля на чемпионате мира. Советские атлеты стали обладателями четырёх золотых и одной бронзовой медали…»
– Александр Медведь стал шестикратным чемпионом мира, – сообщил мне сосед по купе. – Саня теперь чемпион чемпионов!
Мужчина выдохнул в почти безоблачное голубое небо струю табачного дыма.
– М-да, – невнятно ответил я. – Молодец.
«Это становится интересным», – прозвучал у меня в голове голос киношного персонажа, делавшего между словами нелепые паузы. Я повернул голову и снова взглянул на фасад станции, где красовался баннер с надписью «Наш курс – коммунизм!»
– Вы до какой станции едете, молодой человек? – спросил у меня сосед по купе. – До Симферополя?
Я невольно вспомнил свой вчерашний разговор с Сергеем Петровичем Порошиным и ответил:
– Нет. До Первомайска.
– Так мы туда только вечером приедем! – обрадовался моржеподобный сосед. – Скажите, молодой человек: вы играете в шахматы?
* * *
По сигналу проводницы пассажиры пятого вагона вернулись в поезд. Я прошёл через вагон – теперь уже внимательно рассмотрел выложенные на столах в купе предметы. Увидел гранёные стаканы в мельхиоровых подстаканниках. Пассажиры с аппетитом ели купленную на станции варёную кукурузу. Но ни один из моих попутчиков не уплетал китайскую лапшу быстрого приготовления – я не почувствовал в вагоне характерный для залитого кипятком «Доширака» запах.
По пути через вагон я заметил много книг и газет. Видел, как нацепившие на нос очки пожилые мужчины разгадывали в журналах кроссворды. Заметил, что пассажиры играли в карты и в шахматы. Уселся под своей полкой – за окном уже поплыла в сторону надпись «Наш курс – коммунизм!» Я прислушивался к гулу разговоров, перестуку колёс, позвякиванию металлических подстаканников. Вновь забренчали гитарные
