Он вам не Тишайший - Вадим Шведов
Стрелец останавливается у ворот, невысоких, но крепких, из тёмного дуба. За ними виднеется здание, от которого у меня дыхание перехватывает. Я ожидал чего-то казённого, сурового, а передо мной стоял…будто оживший терем из сказки, которую бабка на печи рассказывала. Деревянный, двухэтажный, весь резной! Окна большие, слюдяные, поблёскивали в косых лучах солнца. Крыша — высокая, островерхая, крыта тёсом, как чешуёй. И хоть краска кое-где облупилась, видно было — строили с душой, не для простого житья, а для важных господ. Царская резиденция! Вот оно, место, где сбываются мечты.
Служивый шагнул к воротам, перекинулся парой слов с караульным, тоже стрельцом и показал бумагу. Тот кивнул, глянул на меня, и в его взгляде, несмотря на весь мой неказистый и юный вид, не было ни насмешки, ни злобы.
— Ну, паренёк, считай, что прибыл, — мой проводник хлопнул меня по плечу, отчего я чуть не подпрыгнул. — Дальше сам. Держись, не робей. Государь в тебя верит. — Он махнул в сторону здания, а сам развернувшись, зашагал обратно, и его красный кафтан вскоре растворился в пыльной дорожной круговерти.
Я стою один у ворот и не знаю, что мне делать дальше. Только думаю обратиться к скучающей охране за помощью, как вдруг меня окрикивает парень, почти мой ровесник. Лицо его открытое, с живыми, любопытными глазами. Определить, кто он по положению казалось делом невозможным, — одет просто, но опрятно. Добротная рубаха, порты (штаны) и обычные сапоги на мгновение поставили меня в тупик.
— Эге — гей! Прибыл! — крикнул парень весело, подходя ко мне ближе. — Мишка, да? Ждали тебя! Я Иван Милославский. — Он протягивает руку. Его рукопожатие крепкое и уверенное. — Ну что, город оглушил? Вид у тебя, как у совы днём!
Я смущённо киваю, не зная, как реагировать на такое простое обращение со стороны теперь уже очевидно знатного человека и, скорее всего, боярина (большинство крестьян центра России получили фамилии лишь после отмены крепостного права в 1861 году, поэтому Мишка сразу понял, что к нему обращается человек более высокого сословия).
— Да…громко очень, — бормочу. — И народу…как муравьёв.
— Привыкнешь! — заверяет Иван, хлопнув меня по спине уже по-товарищески. — Двигай за мной! Покажу, где твоя берлога будет, и всё здесь тебе растолкую. Государь велел тебя обустроить как следует.
Боярин проводит меня мимо ряда строений, на ходу кивая встречающимся по дороге работникам и служилым. Минув несколько постов охраны, оказываемся внутри дворца. И снова ощущаю контраст. Вместо городской вони и духоты чувствуется запах свежего дерева, воска и…чего-то ещё, незнакомого, чуть терпкого, может, чернил или старой бумаги? Полы скрипят под ногами, но скрипят ладно, по-хозяйски. Видно, как солнечные зайчики прыгают по стенам, выхватывая из полумрака резные узоры на дверных косяках. Иван ведёт меня по коридору, и его голос звенит от гордости.
— Вот это — отделение математических наук, — он указывает на дверь с вырезанной на табличке странной фигурой круга с треугольником внутри. — Тут наши звездочёты сидят, небесные пути считают, карты земли рисуют. Астрономия, география, навигация — всё это их вотчина.
Следующая дверь. На табличке что-то похожее на чашу и молнию.
— Здесь святая святых! Самое большое отделение — естественные науки! — Иван понизил голос, будто сообщая великую тайну. — Здесь колдуют над самой сутью вещей. Как мир движется, почему камень падает и пар из котла шипит. Или как краски сделать ярче, стекло прочнее, а сталь острее. А ещё зверьков разных изучать, травы, камни подземные…И даже…— он оглянулся и шепнул, — как человек внутри устроен, — но тсс…это в будущем и большой секрет пока.
Моя голова начала слегка кружиться. Столько слов разных! Столько неизведанного! Я мысленно представил себе всякие новые штуки.
— В этом кабинете, — Иван перешёл к следующей двери, на табличке которой изображены свиток и перо, — гуманитарные науки. История — что было до нас. Филология — про языки разные, про слова, как их понимать да складывать. Философия — о смысле жизни, добре и зле, как мыслить правильно.
И, наконец, последняя дверь в крыле. На табличке — перекрещенные сабля и топор, а над ними что-то вроде башни.
— А вот и наше военное отделение. Инженеры здесь думают, как крепости ставить, мосты через реки перекидывать, осадные машины строить, чтобы врагу мало не показалось. Умом надо побеждать, а не только саблей махать. Государь на это упор делает, — говорит Иван, пропуская мимо себя какого-то бородатого и уже седого мужчину.
Я стою, впитывая каждое слово, каждый образ. Небольшое здание вдруг раздвинулось в моём сознании до размеров целого мира. И это было только начало!
— Да ты не пугайся, — засмеялся Иван, видя моё ошеломлённое лицо. — Сам поначалу глаза пялил, как баран на новые ворота. А ведь при мне всё устраивалось! И знаешь что? — Его глаза загорелись азартом. — Вон видишь, за окном? Поляна большая? Там скоро не дом стоять будет, а целый городок учёный! Царь задумал — лаборатории новые, мастерские, избы для нас, библиотеку огромную…
Городок учёный…Я посмотрел в окно на залитую солнцем поляну, поросшую молодой травой. Там, где сейчас резвился ветер, должны были подняться здания, полные таких же, как я, парней, жаждущих знаний. Мысль о масштабах царских планов снова ударила мне в голову. Такой умный царь! Так далеко смотрит!
— Алексей Михайлович… — начал я с благоговением. — Он…он словно видит на десятилетия вперёд!
— Ага! — Иван оживился. — Я его с детства знаю, с ним в «потешные полки» играли, на штурмы деревянных крепостей ходили. Ещё мальцом он был любопытен до всего нового! Помню, я как-то водяную мельницу игрушечную смастерил из щепок да желудей, так он вместе со мной сидел и вникал. А потом вдруг выпросил у
