Зимняя бегония. Том 2 - Шуй Жу Тянь-Эр
Фань Лянь продолжал:
– Когда я был маленьким и матушка еще не умерла, отец всячески ее баловал – а мне-то что с того? Однажды старшая семья выругала меня лишь за то, что какая-то кошка меня напугала, ну я ее и пнул, за это меня поставили на колени и влепили пощечину. А что уж говорить о ребенке без матери? В семье Фань столько народу, правила необъятные, мне не под силу не спускать с него глаз, не под силу защитить его! – Заговорив об испытаниях, выпавших на его долю в детстве, он погрузился в пучину тоски: – Да и неважно даже, рожден ребенок от наложницы или от главной жены. Вот моя сестра – твоя жена, она ведь рождена главной женой? Я буду говорить с тобой откровенно: в тот год, когда пошли слухи, что ваша семья Чэн захотела расторгнуть помолвку, в семье Фань было столько обмолвок и шепотков, любого бы в могилу свели! Даже слухи со стороны были уже ни к чему! Затем, когда заговорили о том, чтобы обручиться с другой семьей, все эти бабы прилюдно унижали мою старшую сестру, наговорили столько всего дурного и отвратительного. Со злости сестрица и уложила волосы как замужняя женщина. Вот какая семья Фань: человек здесь притесняет человека, гонит прочь, свои люди и есть самые злейшие враги, никому не дадут хорошо жить.
Чэн Фэнтай соотнес слова Фань Ляня с поведением членов семьи Фань и даже оцепенел на мгновение. Увидев, что тот молчит, Фань Лянь покосился на него, усмехнулся холодно и мрачным, будто бы чужим голосом сказал:
– А что такое? Ты и правда думал, что такой уж очаровательный красавчик и что сестрица, увидав твою карточку, решила, будто выйдет только за тебя и ни за кого другого? Не стану от тебя скрывать! Когда она услышала, что муж младше ее на пять-шесть лет, совсем еще ребенок, она горько рыдала ночами! И меня, и ее этот семейный уклад, этот порядок едва не погубил!
Разозленный от смущения Чэн Фэнтай плюнул на него:
– А ну-ка, заткнись! Мать твою, поделом тебе, если ты и вовсе останешься без потомства! Меня это не касается! – И вскочил, собираясь уйти.
Фань Лянь тут же крепко обхватил его за талию, вскричав в тревоге:
– Зять! Зять! Я просто вспылил от тоски, давай сейчас поговорим как следует!
Чэн Фэнтай, которого он крепко сжал в своих объятиях, положил руки ему на плечо:
– Этот ребенок еще даже не родился, а уже несчастен: ни на отца, ни на мать не может положиться, и куда его пристроить – непонятно… – Вдруг в голову ему пришла одна мысль: – А что, если отдать его кому-нибудь на воспитание? У Чан Чжисиня ведь нет детей?
Фань Лянь ответил:
– Это сейчас нет, а потом ведь родятся свои, возиться еще и с приемным им будет слишком тяжело.
Чэн Фэнтай изо всех сил старался найти за него решение проблемы, все размышлял, пока наконец не впился в Фань Ляня пристальным взором. Тот встретил его взгляд, но тут же стыдливо отвел глаза. Чэн Фэнтай резко выдохнул, с силой отцепил его от себя и швырнул на кан, совсем как холщовый мешок, так что от его броска Фань Ляня пронзила боль, и он развалился на лежанке.
– Ты что же это, собрался мною воспользоваться? А?!
Фань Лянь позвал его, запинаясь:
– Ох… Зять…
Чэн Фэнтай только махнул рукой:
– И не зови меня зятем! Всегда у тебя был этот бабий нрав, вместо одной фразы скажешь десять, столько сил на это тратишь! Нарочно ведь поджидал меня здесь? Ждал, пока я сам тебе предложу? Да еще и напился так, чтобы упасть на пороге моего дома? Делаешь такой жалкий вид, будто и выхода-то нет, и все ради того, чтобы вынудить меня самому это сказать? Вот уж и правда, хорошенько ты потрудился!
Фань Лянь почесал в затылке, перевернулся на бок и сел:
– Выпил-то я для храбрости.
Чэн Фэнтай яростно уставился на Фань Ляня. Тот повесил голову и растер щеки, ему и самому было стыдно. Они с Чэн Фэнтаем знакомы вот уже десять лет, и тот имел право называться надежным другом, а он проворачивает с ними такие трюки! И в самом деле, разве достоин он после этого зваться братом Чэн Фэнтая? Он прошептал беспомощно:
– У меня нет выхода, зять, нет выхода… Я уже и не знаю, каково это, говорить с людьми начистоту. Всегда мне кажется, что надо мной станут потешаться. А от тех, кто не смеется, я все время жду затрещины.
Чэн Фэнтай взглянул на его гладко выбритую, как бильярдный шар, голову, отвернулся и подумал про себя, что этот еще не родившийся племянник никак не может оказаться в семье Фань.
Чэн Фэнтай поехал в малый особняк в Посольском квартале, где небезызвестная Цзэн Айюй уже отужинала и сейчас развалилась на диване, покуривая сигарету и листая иллюстрированный журнал. У Чэн Фэнтая все еще оставался ключ от малого особняка, завидев его, Цзэн Айюй подняла от журнала свои прекрасные глаза и томно проговорила, растягивая слова:
– О! А вот и переговорщик явился!
Чэн Фэнтай бросил свое пальто старой служанке:
– Выйди-ка отсюда!
Служанка повесила его пальто и вышла на задний двор, где села, сложив руки. Чэн Фэнтай уселся на одноместный диван:
– Ребенок и правда есть?
Цзэн Айюй коротко хмыкнула:
– Правда.
Чэн Фэнтай склонился к ней, вырвал сигарету из ее пальцев, затушил о пепельницу, а затем забрал вдобавок еще лежащий в сторонке женский портсигар:
– Куришь беременная, у ребенка все лицо в веснушках будет.
Цзэн Айюй тяжело вздохнула и села прямо:
– Увидим ли мы вообще лицо этого ребенка – вот в
