Крест за Базарджик - Андрей Владимирович Булычев
Их глаза встретились. Тимофея кинуло в жар. Напротив него стоял он, человек, убивший у Аракса Хрисанова Яшку и пытавшийся застрелить его самого, – монсеньор Клермон. Французский шпион, маскирующийся то под местного торговца, то под учёного-натуралиста. Как видно и сам несколько озадаченный встречей, француз непроизвольно потёр левой рукой правую и, поморщившись, отвёл взгляд.
– Пётр Сергеевич, а это кто такие? – Тимофей, пододвинувшись к Копорскому, кивнул в сторону группы из военных и статских.
– Да это всё иностранные атташе, что при ставке главнокомандующего состоят, – ответил тот. – А с ними ещё и наши штабные офицеры любезничают.
– Господа, внимание! – На середину зала выбежал распорядитель. – Их высокопревосходительство генерал от кавалерии Тормасов Александр Петрович!
По залу пробежал шелест, и офицеры приняли строевую стойку. Под руку с немолодой, но всё ещё привлекательной дамой зашёл сам главнокомандующий всеми войсками империи на Кавказе.
– Здравствуйте, господа! – Генерал, окинув взглядом стоявших, сделал величественный поклон.
– Здравжелаювашвысокопревосходительство! – рявкнули военные.
– Тише-тише, господа, у нас ведь сегодня светский праздник, а не манёвры, – изволил пошутить Тормасов. – Передаю бразды правления уважаемому распорядителю и хозяину сегодняшнего вечера. Пожалуйста, командуйте, Виктор Ипатьевич. – Он кивнул господину во фраке, и тот вышел на середину зала.
– Господа, с милостивого разрешения их высокопревосходительства я объявляю сегодняшний бал открытым! – И по взмаху его руки с верхней галереи грянул музыку оркестр.
По традиции конца восемнадцатого – начала девятнадцатого века танцы на балах начинал полонез. Торжественное шествие возглавил со своей дамой сам Тормасов. Танец исполнялся в умеренном темпе, как бы подчёркивая возвышенный характер праздника. Танцующие пары двигались в нём по установленным правилами геометрическим фигурам, словно нанесённым на паркет.
– Гляди-ка, наш, наш, пошёл! – воскликнул стоявший слева подпоручик Дурнов. – Ах ты, какую себе даму Пётр Сергеевич отхватил!
– Да ничего особенного, – фыркнул Зимин. – Эта дама, небось, лет на десять его старше. Это ведь жена подполковника Бибикова. У того нога простреленная, вот он и не может танцевать, а наш тут как тут.
– Ну и молодец Петя, – пожав плечами, произнёс с улыбкой подпоручик. – А нам даже и такой не досталось.
– Конечно, был бы я из княжеского рода, глядишь, и не такую старушку на полонез повёл, – заметил недовольно Зимин. – И чего суетился, всё равно ведь скоро в Западную армию убывает.
– Ну и хорошо, вот наконец-то и ты, Николай, свой штабс-капитанский чин получишь, – заявил Дурнов. – Твой ведь он теперь по старшинству.
– Ещё бы его соблюдали всегда, это старшинство, – проворчал Зимин. – А то некоторым из высоких фамилий всё сверх очереди достаётся.
«Копорский убывает в Западную армию?» – выхватил новость слушавший краем уха Тимофей. «Не может быть! Так вот почему он бумаги в штабе выправлял! И вьючных коней на базаре присматривал, – мелькали в голове мысли. – Это что же получается, Пётр Сергеевич уедет переводом в Румелию и в заместители эскадронного командира переместится Зимин? Вот ведь накомандуется, дорвётся тогда до власти! Да-а, худо дело!»
Следом за манерным полонезом пары закружил весёлый вальс. Кавалеры на балах заранее приглашали дам на все танцы. Дамы вместе с веером носили на запястье специальную книжечку, в которую записывали имена кавалеров, пригласивших их на определённый танец. Каждый новый на балу всё меньше напоминал торжественный балет, всё больше в нём было танцевальной игры и свободы движений.
Тимофей на этом празднике чувствовал себя лишним, танцевать он не умел и наблюдал за всем со своего места, стоя в группе таких же молодых офицеров. Он как мог пытался отвлечься, но взгляд его то и дело выхватывал в зале фигуру француза. Клермон танцевал уже пятый танец кряду, как видно, отбоя и трудностей с поиском партнёрш у монсеньора никаких не было.
Примерно около девяти часов смолкли последние аккорды, и распорядитель пригласил всех отужинать.
– Господа, наш зал по главному проходу прямо и налево! – провозгласил подполковник Подлуцкий. – Имейте в виду, с нами ещё офицеры трёх полков, а также будет наш шеф генерал Портнягин и генерал Небольсин. Так что ведём себя прилично и на крепкое спиртное сильно не налегаем. Особенно это взводных командиров касается. – Он окинул взглядом молодых офицеров. – Вперёд! – И зашагал к выходу из танцевального зала.
Как часто бывает в таких случаях, в дверях возникла небольшая сутолока. Людей было много, а выход слишком узок. Тимофея резко подтолкнули сзади, и он налетел на вынырнувшего откуда-то сзади господина в статском.
– Прошу прощения! – только и успел он произнести, как вдруг господин впереди завопил во весь голос.
– Вы отдавили мне все ноги! Ужасно! Как грубо! Как так можно?! Да вы чуть меня не свалили, подставив свою ногу! Это унизительно!
– Простите велико… – начал было опять свои извинения Тимофей и замер на полуслове. На него с негодованием взирал повернувшийся Клермон.
– Или русских офицеров совсем не учат вежливости и правилам приличного поведения?! – почти без акцента резко бросил француз.
– Господа, господа, ну что вы, право слово?! – воскликнул подскочивший Марков. – Тут такая страшная сутолока! Я уверен, что мой друг сделал это не намеренно!
– А у ваш друг есть свой язык?! – протиснувшись сквозь толпу, чопорно произнёс ещё один важный господин в статском.
– Я ведь уже извинился и готов ещё принести свои извинения, если, по вашему представлению, повёл себя грубо, – выдавил из себя Тимофей. – Это вышло совершенно случайно.
– Вы хотите сказать, что я лгу, когда утверждаю, что вы пытались меня уронить, намеренно подставив ногу?! – воскликнул горячо Клермон.
«Господи, какой бред, – мелькнуло в голове у Тимофея. – Главное – только держать себя в руках, всё это явно неспроста».
– Господа, господа, давайте отойдём в сторону, не будем создавать сутолоку и мешать проходу другим, на нас и так все смотрят, – предложил Марков.
– Я вижу у вашего друга солдатские награды на мундире? – отходя к большому зеркалу, задал вопрос важный господин и кивнул на Тимофея. – Скажите, господин прапорщик, неужели все русские офицеры столь неучтивы или это касается только тех, кто вышел, как он, из солдат?
– И хватает ли у них духа отвечать за себя, или они привыкли, когда за них делают это их друзья? – произнёс, глядя с ухмылкой в глаза Гончарову, Клермон.
– Я всегда готов ответить за себя сам, –
