По прозвищу Святой. Книга третья - Алексей Анатольевич Евтушенко

— Ну вот, — сказал удовлетворённо. — Теперь можно смываться.

Через пятнадцать минут от лагеря остался только примятый снег в желтоватых пятнах по краям, разбросанный лапник, да кучка золы из печки. Стараясь держаться одной лыжни, трое оставшихся «призраков» скрылись в лесу.

Шли ходко, по лыжне, которую уже проложил Максим. Через сорок минут, найдя подходящее место на берегу реки Клёнка, спрятали сани с палаткой, частью снаряжением и оружия, замаскировали и пошли дальше.

[1] Она мне надоела, Готтхард (нем.)

[2] Что ты предлагаешь? (нем.)

[3] Убей её. (нем.)

[4] Назад, или я буду стрелять! (нем.)

[5] Назад, считаю до трёх. Раз, два… (нем.)

[6] Ныне город Жуков.

[7] Самые боеспособные части испанских националистов.

[8] Красный зубчатый крест св. Андрея, покровител

я Бургундии.

Глава двадцать третья

К семнадцати часам вышли на левый берег Протвы.

Ещё не окончательно стемнело, отблески заката продолжали тлеть на западе, давая немного света. Максим нашёл глазами деревню Подолешье, вытащил бинокль, навёл.

Тихо, никого. Даже дымок из труб не поднимается. Судя по всему, послушала его Мария, уехала вместе с внучкой и соседей уговорила.

Он спрятал бинокль, обернулся. Ян Кос и Ровшан Каримов молча ждали его распоряжений.

— За мной, — махнул рукой Максим, оттолкнулся палками и выехал на лёд Протвы.

Мария и впрямь послушала своего спасителя, — деревня оказалась пуста.

Первым делом Максим проверил мотоцикл в сарае. Тот был на месте. Затем прошли в дом, который ещё хранил тепло.

— Действуем следующим образом, — сказал Максим. — Я — обер-лейтенант Макс Губер. Четырнадцатая пехотная дивизия, полевая жандармерия. Ты, Ян, мой подчинённый, ефрейтор, Иоганн Шефер. Документы на нас с тобой имеются. Поддельные, конечно, но, будем надеяться, сойдут. Ты, Ровшан, советский диверсант из «Призраков». Мы тебя поймали с оружием здесь, в этой деревне и доставляем в Малоярославец, к остальным, на очную ставку. Тебя оставили охранять лагерь, когда пошли пускать под откос эшелон. Ты не дождался своих в условленное время и, как было приказано, пошёл на восток в надежде пересечь линию фронта. В деревне Подолешье начал шарить по пустым домам, чтобы найти какое-то продовольствие. А тут мы. Сдался.

— А мы откуда взялись? — спросил любознательный Ян.

— Дезертиров искали. По имеющимся сведениям, где-то в этом районе могут прятаться двое дезертиров.

— Szyte grubymi nićmi [1] — сказал по-польски радист. — Но может сработать. Если нагло.

— Людей наглеенас ещё свет не видывал, — сообщил Максим. — Вы, главное, помалкивайте. Говорить буду я. Да, совсем забыл спросить. Ян, ты мотоцикл водить умеешь?

— Обижаешь, командир. Я даже машину умею водить и на лошади верхом ездить.

— Отлично, значит, поведешь. Ты, Ровшан, поедешь в коляске. Руки мы тебе свяжем, но так, что ты их сам в любую минуту сможешь развязать. Я — сзади. Ещё одно. Ровшан, прости, надо тебя стукнуть, чтобы следы остались. Для достоверности.

— Шайтан, — выругался Каримов и вздохнул. — Бейте, если надо, товарищ командир.

— Не беспокойся, — усмехнулся Максим. — Бить буду аккуратно, но сильно. Поднимись и встань покрепче.

Ровшан встал, расставив ноги для устойчивости.

Максим примерился и нанёс короткий быстрый удар левой. Бывший мехвод качнулся назад, но устоял. Потрогал правый глаз.

— Тяжёлая у вас рука, товарищ командир, — сообщил. — Больно!

— Ну-ка, дай посмотрю… — Максим посмотрел. — Нормально, глаз уже заплывает. Через полчаса будет шикарный фингал. Ничего, — он похлопал бойца по плечу. — До свадьбы заживёт.

Каримов снова вздохнул, затем улыбнулся.

— Если вернусь живой, — сообщил, — сразу женюсь. Калым только надо.

— Калым? — спросил Ян. — Это что?

— Выкуп за невесту, — пояснил Максим. — У них в Узбекистане так принято. Когда будем в Германии, — обратился он к мехводу, — не забывай про трофеи. Мародёрствовать не надо, но и своего упускать тоже. Посуда фарфоровая из разбитых бомбами и снарядами брошенных домов. Ковёр хороший. Ложки серебряные, вилки. Да и мельхиоровые подойдут. Часы. Не зевай, в общем. Вот и калым.

— Интересная мысль, — обрадовался Ян. — Как это я сам сразу не догадался? Обязательно воспользуюсь.

— Дарю, — сказал Максим. — Главное — дожить.

— Доживём, — уверенно сказал Ян. — Мы везучие. Оружие с собой какое?

— Берём автоматы и пистолеты. Автомат Ровшана спрячем в коляске. Его пистолет — за поясом, под полушубком. Запасные обоймы — в карман.

Они переоделись.

— Отвратительная штука, — пожаловался Кос, цепляя на себя металлический горжет на цепи с орлом и чёрной надписью «Feldgendarmerie» [2] — Чувствую себя какой-то собакой с цепью на шее.

— Так и есть, — усмехнулся Максим. — Мы с тобой теперь «цепные псы» доблестного вермахта. По-немецки Kettenhunde. Так нас называют в немецкой армии. Гордиться надо!

— Ага, — сказал Ян. — Лопнуть можно от гордости.

Максим не стал говорить Яну, что для полной маскировки под полевую жандармерию им не хватает оранжевых просветов на петлицах и такого же цвета шевронов, — зачем поляку лишнее беспокойство? Пусть лучше он один беспокоится.

Хотя на самом деле он по этому поводу не особенно беспокоился, — в кровавом бардаке войны всякоебывает. Даже у обожающих порядок немцев.

Около двенадцати километров до Киевского шоссе и ещё одиннадцать до Малоярославца. Всего двадцать три. Ерунда для мотоцикла Zündapp KS 750, который при полной нагрузке мог разгоняться по хорошему автобану до девяносто пяти километров в час.

Хорошие немецкие автобаны находились от этих мест далеко, но и накатанная санная русская дорога была во много раз лучше той же дороги осенью или весной. Так что эти двадцать три километра преодолели меньше чем за полчаса и въехали в Малоярославец ещё до комендантского