Военный инженер товарища Сталина 3 - Анджей Б.
— С Третьим рейхом покончено, — обвел он всех взглядом. — Но не покончено с новой возрождающейся нацией! Наш генетический фонд, замороженный в анабиозных саркофагах, способен воспроизвести молодое поколение арийцев. Да-да, господа! Отсюда, и только отсюда, из ледяных покровов Антарктиды, мы пойдем новым шествием по всему старому миру. Американцы, англичане и русские еще падут к нашим ногам! Секретное оружие возмездия даст о себе знать!
Гитлера понесло как всегда фонтаном его красноречия. Скоро азарт пыла иссякнет, но сейчас он красноречиво излагал гостям свое видение будущего раздела Европы. Слушали молча, потупив взоры в тарелки.
— Вижу, у нас появился новый гость? — обратился он к конструктору Шаубергеру. — Это же ваши летающие диски способны вылетать из воды, наводя ужас на конвои противника?
— Так и есть, мой фюрер, — поклонился ученый.
— Вот они, эти «блюдца» и станут у нас в качестве оружия возмездия. Фон Брауна с его «Фау-3» мы уже потеряли. Отсюда, из Новой Швабии, на Европу хлынут стаи и тучи ваших дисколетов.
— Простите, мой господин, — замялся Шаубергер, — но «диски Белонце», как мы их называем, еще только в стадии разработок.
— А что мешает запустить их в серийное производство?
— Нехватка материалов, урановых сплавов, прочих деталей. Их полет основан на ядерной реакции, а тяжелой воды для расщепления атома у нас крайне мало. Последним караваном, с которым прибыла наша замечательная Лени Рифеншталь и герр Скорцени, была доставлена всего лишь треть материалов от общей части, что мы заказывали. Исходя из этого, мы будем вынуждены искать альтернативное топливо.
— И потребуется много времени — вы на это намекаете?
— Яволь, мой фюрер. Так точно. Потребуется время для переоборудования ангаров.
Дальше Скорцени слушать не стал. Фюрер снова стал разглагольствовать о темпах развития Новой Швабии. А когда подействовал препарат, добавленный доктором Мореллем в сок, оратор в лице Гитлера сразу обмяк. Опустился в кресло. Сжался в комок. Приступ шизофрении посетил пациента в точно установленный срок. Гости постепенно расходились по своим, отведенным им помещениям.
— Разрешите вас проводить до каюты? — пошутил Скорцени, беря фрау Рифеншталь под локоть.
— О, милый Отто! Вы не представляете, как мне было нудно слушать эту болтовню! Спасибо, что вырвали меня из лап политики. Прогуляемся?
— Как вам будет угодно, чудесная Лени.
Они миновали тоннели, поднялись на эскалаторе к поверхности, подойдя к внешнему форпосту системы безопасности. Облачились в теплые куртки. Прошли парапет ограждения. Автоматика просканировала их личные коды, пропустив наружу. Огромные двери ангара разъехались в стороны. Сразу дунуло потоком морозного воздуха.
— Пожалуй, надо нацепить капюшон, — морщась от ветра, предложила фрау Рифеншталь, накидывая меховой воротник. — Поглядите, Отто, как красиво небо в летней Антарктике! Сейчас же здесь, в январе, лето? Я правильно понимаю?
— Увы, да, моя госпожа.
— Почему, увы?
— Полярной ночью здесь гораздо прекраснее!
— Зато, вероятно, и холоднее?
— Вы правы. Но звездное ночное небо Антарктиды ни с чем не может сравниться по своей красоте! Здесь бы вы увидели созвездия, которые не украшают наше небо в Европе. Сейчас, из-за полярного дня их не видно. Беседуя и держась, как влюбленная пара за руки, они вышли на обширную смотровую площадку. Отсюда можно было проникнуть взглядом до самого горизонта. Стояли, созерцали, молчали. Огромное тяжелое небо давило на них с высоты. Положив голову на плечо отважному диверсанту, Лени с горечью прошептала:
— Где-то там, во льдах, сейчас лежит моя подруга Ханна Райч.
Скорцени хмуро кивнул. Он и сам думал о том же. Где-то у границ горизонта, куда они сейчас смотрели, в снегах вечной мерзлоты, упокоились сразу две экспедиции. Не вернулись, пропав без вести, полковник Штраус, водитель Эрих Кемпка, профессор и прочие участники похода. Что нашли они там, у цветущей долины оазиса Ширмахера? Какая, или точнее, чья сила могла их заморозить в вековых льдах Антарктиды? Что за всесильный чужеродный конгломерат отправил сигнал предупреждения на Базу-211, обесточив ее и лишив всей энергии? Чей всемогущий Разум обездвижил всех операторов, принявших сигнал предупреждения, который гласил:
«Проникновение в запретную зону будет пресечено любым способом вплоть до полного истребления вашей цивилизации!».
Вашей цивилизации! Вот так! Ни больше, ни меньше. Сразу всей цивилизации в целом!
— Кто они, Отто? — сделала ударение на слове «они» знаменитая актриса и оператор.
Скорцени надолго задумался, обводя взглядом снега горизонта.
— Вы знаете, Лени, я задаю себе этот вопрос с тех самых пор, как прибыл впервые сюда, в Антарктиду. Есть кто-то еще в этих льдах. Кто-то помимо нас, человечества.
Пряча лицо в капюшон от ветра, Лени посмотрела на него потрясенным взглядом.
— Вы думаете…
— Да, моя дорогая. Кроме нас в Антарктиде живет и развивается еще какая-то
неизвестная нам форма жизни.
Он махнул рукой в сторону далеких ледяных торосов.
— Цивилизация, опередившая нас в технологии на многие столетия вперед.
Потом помолчал, обнял рукой за плечи, закончив:
— И цивилизация эта вскоре даст о себе знать. Не нам, так нашим потомкам.
Над их головами пронесся какой-то тихий шелест. Дунуло теплым порывом ветра с цветущей долины оазиса. Услышал ли кто-то их слова? Дошел ли смысл сказанного до неизвестных ушей в зеленой теплой долине? Они не имели понятия. Обнявшись, двое влюбленных смотрели в дальние очертания горизонта. Смотрели туда, где царил Разум, неподвластной человечеству, силы.
У них еще было все впереди. Война завершилась. Они поженятся. Возможно, уедут в Европу, прихватив часть своих сокровищ. Что будет с золотыми запасами Гиммлера, закопанными на острове, бывший оберштурмбанфюрер не желал знать — им с Лени хватит и своей части. Возвративший в обновленную Германию, они построят маленький домик вдали от суетливой столицы. Начнется новая для Лени и Отто Скорцени счастливая жизнь.
…А пока они стояли, обнявшись, на смотровой площадке Базы-211. Стояли и смотрели на снега Антарктиды.
* * *
И понеслось время — быстрее, чем звуковая скорость. Для меня — уж точно. Почти два года в альтернативном витке истории уместились в один промчавшийся месяц моего реального времени. Здесь, в инородном пространстве я начинал свою одиссею на Курской дуге
