Железный лев. Том 3. Падаванство - Михаил Алексеевич Ланцов
Да и дифферент или крен получить тоже не стремились. Из-за чего много игрались с механическим перемещением погребов, запасов топливо, котлов и прочего довольно долго. Вручную.
И корабль вырастал.
Вызревая и рождаясь буквально на глазах.
Далекий от желаемого идеала, но вполне подходящий для тех целей, которые на него возлагали…
* * *
— Что-то важное? — устало спросил император, глядя на вошедшего графа Орлова.
— Да, государь. В Лондоне новый скандал.
— Что в этот раз?
— Эхо от проказ Льва Николаевича.
— Серьезно? Ну-ка, удивите меня. — грустно улыбнулся Николай Павлович.
— Дело в том, что граф заставил лорда Палмерстона подписать дарственную всего движимого и недвижимого имущества в пользу… Святого престола.
— ЧТО⁈ — ахнул Николай Павлович.
— И у Папы, как известно, самые опытные юристы во всем мире. Куда там английским! Эти крючкотворцы веками копаются в европейских дрязгах.
— Великобритания может себе позволить проигнорировать требование Святого престола.
— Это сложный вопрос. — уклончиво ответил граф. — В Великобритании прецедентное право и, если будет создан прецедент… — он покачал головой. — Плохая история. Тем более, Святой престол — это очень серьезный игрок на правовом поле. Он их с дерьмом сожрет и не подавится.
— И зачем ему это? — задумчиво спросил император. — Лорд Палмерстон не так уж и богат, чтобы из-за его имущества портить отношения с королевой.
— О… сейчас по всей Европе задают этот вопрос. Тем более в свете особого и странного возбуждения Рима.
— Никто не знает?
— Один человек точно знает, — подмигнул граф Орлов. — К нему я и обратился за разъяснением по телеграфу. И это я скажу вам феерия. Этот проказник к дарственной приложил письмо от имени великого магистра ордена Тамплиеров. Дескать, это малая толика во искуплении грехов.
— О боже! — воскликнул император. — Вы переписывались открытым текстом?
— Нет, конечно. Мы применили шифрование согласно утвержденным на этот год новым правилам. Чин по чину.
— Слава богу! Надеюсь, утечки не случится.
— Я лично шифровал и расшифровывал, не доверяя никому. И ставил пометку особого послания, так что граф поступал так же.
— Хорошо-хорошо, — закивал Николай Павлович. — Это радует. Ох… ну он и учудил, конечно.
— Это еще не все. — широко улыбнулся Орлов.
— Не все?
— Наш молодой шалун отправил из Рима королеве Виктории килт в цветах дома Брюса. Вы же помните, я говорил, что, когда загорелось министерство иностранных дел Великобритании, рядом видели шотландцев в килтах.
— А Брюсы… королевский дом же их пресекся.
— Так и есть. Но разве это могло остановить хорошую шутку? — хохотнул граф Орлов. — Я почти уверен, что в Букингемском дворце свяжут нападение на Палмерстона и поджог министерства со Святым престолом, который ведет себя крайне странно. Наш посол докладывает, что королева в бешенстве.
— Да уж… Как Лев Николаевич смог отправить его из Рима?
— У него есть корабли, которые ходят из Новороссийска в Латинскую Америку. И они периодически делают остановки в Италии. Вот один из его агентов и сошел там на берег…
[1] Луитвин Lutwin, Ludwin, Leodewin, лат. Lutwinus.
[2] Древесина кебрачо (исп. quebracho от исп. quiebra-hacha — «ломать топор») обладает плотность (850–1200 кг на куб, против 700–750 у дуба) и твердостью (9–10 НВ, против 3–4 у дуба). О кебрачо очень быстро затупляются металлические инструменты при обработке. Из-за чего распустить куб кебрачо на той же технологической базе раз в пять сложнее, труднее и дольше, чем дуб.
[3] Аршин — около 0,7 м.
Часть 3
Глава 5
1850, май 28. Анапа
— Давай! — скомандовал Дональд Маккей.
Услышав эти слова, рабочие стали выбивать подкрепления.
Несколько секунд.
И корпус большого корабля, чуть вздрогнув, медленно направился к воде.
Р-р-раз.
И подняв волну, он влетел в небольшую акваторию у Анапы, образованную двумя намывными косами. Вон — уже где-то на метр из воды торчали. Внутри же огороженного ими участка почти везде глубины в четыре сажени, ну или восемь с половиной метров, если на французский манер…
— Поздравляю! — произнес Николай Николаевич Толстой, пожимая руку Маккея. — От души поздравляю!
— Десять тысяч тонн! Как Лев Николаевич и желал.
— Отлично! Просто отлично! Сколько времени у вас уйдет на достройку? Мне не терпится выйти на нем в море и поглядеть, на что он способен.
— Месяца три.
— А меньше никак?
— Это первый такой корабль. Давайте не будем спешить. Ничего обещать тут просто невозможно. Если честно, я до конца не уверен, что мы за три месяца уложимся. Даже несмотря на то, что мы тщательно готовились и все мачты с реями и прочим уже изготовлены.
— Ну… пониманию. Хорошо. Подожду. А закладка следующего на какое число запланирована?
— Только через месяц, не меньше. Ближе к делу я вас извещу.
— Почему так долго?
— В процессе строительства было внесено много небольших правок в изначальный проект. Нужно навести порядок в чертежах.
— Не любите вы поспешать… не любите…
— Десять тысяч тонн, Николай Николаевич! Перед вами, пожалуй, самый большой корабль в мире![1] Мы вот прямо сейчас плюнули в лицо Владычице морей!
— Не простит?
— Не простит… ну да и черт с ней! Но и вы меня поймите. Представьте, какой скандал будет, если мой корабль развалится? Это же полное уничтожение моей репутации как кораблестроителя.
Николай Николаевич покивал.
Его нетерпение было понятным, но едва ли оправданным чем-то кроме собственных желаний. Сам брат относился к этой задаче намного спокойнее и в чем-то даже философски. Главное, чтобы до конца года этот клипер[2] вышел в рейс, пополнив его торговый флот.
Уже флот.
Из эскадры в трех парусников класса East Indiaman он увеличился до шести такого рода кораблей. Что уже можно было вполне назвать флотом, пусть и маленьким. Все они ходили одним конвоем в Латинскую Америку из Новороссийска.
Кроме того, завершился первый этап сделки по покупке железного парохода Great Britain, построенного в 1845 году Изамбардом Брюнелем. С 1848 года его лихорадило, мотая по рукам, переходя из одной компании в другую. И вот снова. Напрямую русским его продавать, конечно, никто бы не стал. Но Лев нашел испанскую «прокладку» и выкупил через нее. Теперь
