Крест за Базарджик - Андрей Владимирович Булычев
– Много вы понимаете в политике, молодой человек! – усмехнувшись, произнёс Назимов. – У меня кузен в дивизионном штабе служит…
– Да кое-что понимаю! – вскинулся Марков. – Да и я, знаете ли, сударь, не из худородных, чай есть с кем посекретничать!
– Господа, не ссорьтесь, – попытался примирить их Тимофей. – Вон второй взвод из ворот выезжает, а рядом с Гуреевым господин капитан. Дима, поехали к своим драгунам.
Выстроившись походной колонной по двое, эскадрон пошёл в сторону Никополя.
– Заносит Назимова. – Марков, отстав от своего взвода, пристроился к Тимофею. – Важничает, о политике рассуждает, кузеном своим хвалится. Хочет в заместители к Копорскому встать и штабс-капитанский чин получить, а по старшинству-то ему выслуги не хватает.
– Да и Бог с ним, – отмахнулся Тимофей. – Пусть бы и пошёл в заместители, чего ты вредничаешь? Свой ведь, из взводных, а так если не его, то и не знай, кого ещё назначат. Придёт вон такой, как Грабин из четвёртого эскадрона, вот уж намаемся.
– Ну не скажи, Тимоха. – Марков, не соглашаясь с другом, покачал головой. – Свой-то он свой, пока с тобой на одном уровне, а как только вверх пошёл, так ещё больнее, чем чужой, грызть будет, показывая свою начальственность. А тебе от своего такое терпеть тяжелее, чем от чужого. Согласен?
– Ну не знаю. Нам, худородным, ведь вас не понять, аристократов, хоть так, хоть эдак – всё одно лямку прапорщика придётся тянуть.
– Ладно, не скоморошничай! – фыркнул Димка. – Так-то и у тебя старшинство на подпоручика подошло. Если переводом никто не заскочит из другого полка, глядишь, тоже представление в столицу отправят, тем паче к тебе и Копорский, и сам полковой квартирмейстер благоволят. И даже Салов, помнится, как-то в пример ставил.
– Четвёртый взвод, передовым дозором выезжай! – донёсся крик из головы колонны.
– О, похоже, это нас капитан кличет, – поднявшись на стременах, произнёс Гончаров. – Ну точно он. Слушаюсь! – крикнул он, помахав командиру рукой. – Взвод, правое плечо вперёд! Аллюр рысью! За мной марш!
Две дюжины всадников, выехав из общего строя влево на обочину, ускоренной рысью поскакали вслед за прапорщиком.
– За полверсты впереди нас идите! – крикнул проезжавшему мимо Тимофею Копорский. – В сшибки с турками не сходиться! Буде вдруг их большие силы встречены, отскакивайте сразу назад!
– Слушаюсь, господин капитан! – откликнулся тот и, дав шенкелей, повёл фланкёров за собой по дороге.
Не доезжая около десяти вёрст до Никополя, встретили казачий разъезд примерно в полсотни сабель. Командующий казаками хорунжий посовещался с Копорским, и командиры решили далее держаться вместе. В окрестностях крепости натолкнулись на сотню сипахов, как видно и они тоже объезжали окрестности. Противники постреляли друг в друга, и турки, потеряв коня с парой человек, отъехали к городу. Преследовать их не стали, боясь попасть в засаду. Три дня пролетели, и эскадрон вернулся обратно в Свиштов.
– Салов все эти дни свирепствовал, – делились новостями офицеры из полка. – Всё время, пока вас не было, гонял и пешим строем, и в конных порядках. Вот сегодня только чуть успокоился, да и то, небось, потому что войска от Рущука и Журжи начали подходить, а с ними и большое начальство. Видать, не хочет он перед ним полк очернять.
– А что такое? – удивлялись офицеры Копорского. – Неужто штурмом взяли Рущук?
– Сам сдался, – отвечали им. – Одна армия турок, что к нему шла, под Батином разгромлена, а вторая с визирем отступила и опять в Шумле заперлась. На носу осень. Чего гарнизону ждать-то? Припас давно на исходе, подвоза никакого нет, даже по реке доступ перекрыли, вот и капитулировали.
Простояв у Свиштова несколько дней, войска Каменского двинулись выше по течению Дуная. Серьёзных сражений не было, турки, видя большие силы русских, сдавали одну за другой крепости: Плевну, Ловчу, Сельви, Белу и Никополь. Вся придунайская низменность перешла в руки русской армии. Следующим шагом могло быть наступление через Балканы, но приближалась большая осенняя распутица. В начале октября погода ещё стояла ясная и тёплая, но уже во второй половине месяца хлынули обложные дожди.
– У Свиштова через речное русло и острова понтоны ставят, – делились увиденным вернувшиеся из разъездов офицеры. – Сапёры говорят, что им велено уже к началу ноября мост запустить и потом по нему войска в Валахию пойдут.
В подтверждение этого двадцать пятого октября на полковом построении драгунам было приказано готовиться к дальнему переходу, и уже через пару дней в сторону моста выехал большой обоз сразу из нескольких полков. Первого ноября сформированная колонна под командованием генерала Уварова Фёдора Петровича, в которую входил и Стародубовский драгунский полк, начала переход на левый берег Дуная.
Пронзительный ветер холодил тело, выискивая любую щель или прореху в одежде. Вспенившаяся волна бросала брызги на понтоны и на проходившие по ним войска. Настил под ногами дрожал и шатался.
– Страсти-то какие, спаси господи! – крестились драгуны, ведя в поводья лошадей.
– Не задерживай! Шустрее шагаем! – покрикивали офицеры, поторапливая взводы и эскадроны.
Резкий порыв ветра шатнул мост, и одна из лошадей шедшего впереди второго эскадрона, вырвав поводья из рук хозяина, встала на дыбы. Заржав, она навалилась на боковое ограждение и, выломав жердину, рухнула в реку.
– Не стоим! Вперёд! – рявкнул Копорский. – За мной, эскадрон!
«Только бы мост выдержал, – думал Тимофей, топая по настилу».
– Тихо-тихо, мой мальчик. – Обернувшись, он погладил Янтаря по морде и, достав из кармана шинели сухарь, сунул ему. Вот и пролом, внизу, совсем рядом бурлила холодная, свинцового цвета вода.
Наконец, перейдя по шаткому настилу на берег, драгуны пошли по твёрдой земле. Ну как твёрдой, берег был сильно разбит, и сапоги чуть ли не по колено утопали в грязи. С неба начало сыпать мелким дождём вперемешку с ледяной крупой, и оседлавшие по команде коней драгуны медленно двинулись вдоль размешенной дороги, заходя за обочину. Второго и третьего числа выпал большой снег, и Тимофей разрешил прибывшим с Кавказа драгунам надеть днём свои бурки. Замечаний никто не делал, штаб-офицеров, кроме подполковника Салова, второй день не было видно. Он же, проезжая мимо отвернулся, словно не замечая неуставной одежды.
– В караулы будете их отдавать, – подождав взвод фланкёров, бросил Копорский. – Пять бурок в ночь, и не перечь!
– Слушаюсь пять бурок в караулы, – произнёс, нахмурившись, Гончаров. – Вы бы свою тоже надели, Пётр Сергеевич, вывезли ведь с Кавказа. Ну чего мёрзнете?
– Ничего, у костра отогреюсь, – отмахнулся тот. – Слышал, нет, на Дунае поутру буря мост разметала и несколько понтонов с людьми перевернула. Вовремя же мы на этот
