Кубинец - Алексей Викторович Вязовский

— Ванна! — не раздумывая, ответил я. — Горячая. Я так давно не мылся по-настоящему.

Она засмеялась.

— Да уж… Пропах ты костром сильно. Хорошо. Тогда я пойду разогрею еду. А ты… наслаждайся. А я после тебя.

Я зашел внутрь. Уборная была небольшой, но чистой. В углу — старая чугунная ванна, с облупившейся эмалью, которую я быстро наполнил горячей водой. Она пахла хлоркой. Я сбросил с себя одежду, которая уже, казалось, приросла к телу, и погрузился в тёплую воду. Боже! Это было блаженство. Горячая вода обволакивала тело, снимая усталость, смывая пыль и грязь лагерной жизни. Я закрыл глаза, наслаждаясь каждым мгновением, каждой каплей. Это было такое простое, такое земное удовольствие, о котором я мечтал все эти недели. Быть чистым — это такая привилегия по нынешним временам… Впрочем, я помнил и другие времена, похуже этих.

Я долго лежал в ванне, почти не двигаясь, лишь изредка пошевеливая пальцами ног. Казалось, что я растворяюсь в этой воде, что все мои проблемы, все мои страхи уходят, уносятся прочь. Время остановилось.

Спустя некоторое время я услышал голос Люсии.

— Луис? Ты не уснул там? Еда уже остывает.

Я открыл глаза. И в этот момент почувствовал, как она подходит к двери. Она чуть приоткрыла её, и я увидел её лицо. Красивое, смуглое, с чуть припухшими губами. В её глазах играли и беспокойство, и смущение, и что-то ещё, неуловимое, но притягивающее.

— Нет, не уснул, — ответил я, стараясь говорить спокойно, хотя никакого покоя уже не чувствовал.

Девушка протянула мне полотенце. Я привстал в ванной, потянулся за ним, и в этот момент наши руки соприкоснулись. Легкое, едва уловимое касание. Но оно было как искра. Я поднял глаза, и наши взгляды встретились. В её глазах читалось то же, что и в моих: желание, вырвавшееся на свободу.

Я, роняя капли воды на пол, перешагнул бортик ванной, Люсия подалась навстречу. Мы столкнулись в дверном проёме, и мои губы, не спрашивая разрешения, коснулись её губ. Поцелуй был долгим, жарким, наполненным всем тем, что мы пережили, что скрывали, что хотели. Её руки обхватили мою шею, притягивая ближе. Я почувствовал тепло и мягкость прижавшегося тела.

Мы не могли остановиться. Поцелуи становились всё жарче, всё глубже. Люсия толкала меня, кажется, в спальню. Ну точно, я уперся ногой в кровать, и мы упали, не разрывая объятий. Я стягивал с Люсии платье, не понимая, как можно запутаться в такой простой вещи. Наконец, она освободилась от одежды, и тут же еще теснее прижалась ко мне, пытаясь обхватить ногами. Я забыл обо всём на свете, так меня пленила копившаяся страсть.

Сколько это длилось — не знаю. Кто в такие минуты смотрит на часы? Когда всё кончилось, мы лежали рядом, прижавшись друг к другу. Люсия положила голову мне на плечо, поглаживая мне рукой живот.

И тут, в этот момент, в моей голове возникло странное сравнение. Сьюзи. Американка. С её утончённостью, с её красотой, с её, казалось бы, идеальным телом. Я вспомнил её запах, её прикосновения. Но всё это было… другим. Сьюзи была словно далекая звезда — красивая, но недоступная. Её любовь была игрой, лёгким флиртом, развлечением. Она не знала моего мира, не знала моей боли, не знала моих страхов. А Люсия… Люсия была здесь. Рядом. С ней я чувствовал себя не просто мужчиной, а живым человеком. Её тело было чуть тяжеловатым, а голос — не таким нежным. Но в ней было что-то настоящее, земное, что-то, что было созвучно моей собственной душе, моей собственной боли. Выходит, Сьюзи проигрывала Люсии по всем статьям. Не было в ней этой глубины, этой силы, этой непоколебимой верности. Люсия была той, кто поднял меня, кто кормил, кто заботился. И теперь она была здесь, рядом, даря мне не только тело, но и душу.

— Луис, — прошептала Люсия, приподнимая голову. — Ты почему такой задумчивый? Тебе было хорошо со мной?

Я глубоко вздохнул. На какое-то мгновение мне захотелось ей все рассказать. Об Аушвице, об учебнике с моим лагерным номером, о жрице. Но я почему-то не рассказал. Просто не было нужных слов. Поверит ли девушка в такую фантастическую историю с путешествием моей души во времени? Вряд ли…

Глава 23

Я проснулся рано утром от прикосновения к лицу. Прядь волос щекотала мне щеку. Где-то вдалеке кричали петухи. В комнате было прохладно, но уютно. Похоже, по соседству кто-то уже готовил, и не просто бобы, а жарили мясо. Такое не перепутаешь. Даже если аромат смешивается с какими-то особо пахучими цветами. Люсия лежала рядом, ее распущенные волосы касались моего лица, дыхание ровное, спокойное. Точно, спит еще, посапывает немного. Я погладил девушку по щеке, потом моя рука скользнула к груди. Проснется? Нет, спит. В этом мягком утреннем свете она выглядела особенно нежной и беззащитной.

Я осторожно сполз с кровати. Хорошее настроение, сейчас потренироваться — вообще в радость. Я потянулся, размял плечи. Вышел в дворик, начал свою обычную зарядку: приседания, отжимания, потом бой с тенью. Кулаки мелькали в воздухе, ноги отбивали ритм, тело извивалось, уклоняясь от воображаемых ударов.

Вдруг послышался лёгкий скрип двери. Обернувшись, я увидел Люсию. Она вышла сонная, потирая глаза, волосы растрёпаны. На ней не было ничего, и утренний свет ложился на её кожу мягким сиянием. На мгновение мне показалось, что всё это сон: слишком красиво это выглядело, чтобы оставаться явью.

— Луис… — сказала она, улыбнувшись так, будто и не заметила своей наготы. — Доброе утро.

— Люсия, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. — Прикройся. Или я за себя не отвечаю!

Она вздрогнула, будто только сейчас поняла, что стоит передо мной раздетой, и, смущенно улыбнувшись, поспешно спряталась за дверь.

— Доброе утро, Луис! — повторила она. — Я еще не проснулась толком. Пойдем, приготовлю тебе что-нибудь на завтрак.

Но когда мы вернулись в дом, то услышали грохот посуды. Первым делом я подумал о крысах, но шагнув вперед, увидел Пиньейро. Он уже хозяйничал у плиты. Стоял, облокотившись на столешницу, в своей неизменной рубашке хаки, с сигарой в зубах, и насвистывал какую-то мелодию. Услышав нас, он улыбнулся, его рыжая борода блеснула в свете лампы.

— Ну ты и выдал боксерский поединок, — произнес он, кивая в сторону кухонного окна, что выходило во дворик.

Позади меня Люсия ойкнула и бросилась в спальню.