Нашествие - В. Бирюк

- Э-э-э… все знают, что скифы вероломны. Не случится ли так, что эти… просители убежища перекинутся на сторону наших противников? Шли-то послы к королеве-матери…

- Да, такое возможно. Дикие люди, язычники, ни стыда, ни совести...

- Здесь торчат уши Мануила. Куманы просились под его власть. Подобное уже бывало. Но в этот раз император, почему-то, отправил их на наши земли. Если греки ударят от Срема, а с той стороны скифы… бедная Венгрия.

Подобное, когда Мануил отправлял даже три армии одновременно с разных сторон и ещё флот по Дунаю, тоже случалось.

***

Коллеги, вот нормальное состояние государя: необходимость срочного принятия решения при отсутствии полной информации и противоречивых требованиях. «Гадание на кофейной гуще с летальным исходом»: не угадал - помер. Часто - со значительной частью населения.

***

Есть несколько оснований, чтобы ответить на просьбу об убежище «нет».

Призывать в страну язычников, при том, что сам только что отрёкся от «греческого суеверия» и вернулся в лоно святой римско-католической…

Тогда надо посылать туда отряд. Заслон. Чтобы дикари не прошлись по землям королевства, разоряя всё возможное. Чтобы не услышали «да» от Гезы и, следуя каким-нибудь его планам, не ударили в спину.

Очень соблазнительно выглядит «да». Набрав из дикарей многочисленный отряд, применить его против Гезы и его сторонников…

В условиях неопределённости и множества возможных исходов, Бела использует своё основное оружие - «обаяние». Надо посмотреть тому хану в глаза. И себя показать.

Оставив жену, казну и достаточный отряд в столице, отправив отряд для присмотра за Гезой, он с тысячью всадников грузится в речные барки и отправляется вниз по Дунаю. Расстояние - вёрст восемьсот, река сама несёт, дней через десять - слева точка прибытия.

Таз доходит до Олта, приходит в бешенство от оскорблений Чарджи и, не имея согласия мадьяр, переходит через речку.

Олт - не велика речка, последние сотню километров течёт по Нижнедунайской равнине. Как все равнинные реки такого размера, сильно петляет по широкой заболоченной пойме. Таз гонит своих и на западном берегу, в петле реки, ставит «город»: 6-8 тысяч кибиток кольцами.

Вокруг и по реке - отары, стада, табуны.

Держать такое множество живых существ в одном месте нельзя: всё съедят и загадят. Счёт идёт на дни.

Чуть севернее, на другом борте речной долины сидит Чарджи, любуется округой в подзорную трубу и кипит от злости: не дожал, не поймал ворогов, ушли гады ползучие. Надо было не филологией хвастать, а бить сразу. Но… сил маловато.

Инал - опытный командир: шлёт разъезды во все стороны. И на юго-восток к «кастлу» - как там мадьяры? И на юго-запад за речку: хорошо ли там Таз устроился?

На другой день приплывает Бела со своими рыцарями, выгружается выше устья Олта верстах в трёх, становится лагерем. Отряд сплавлялся по реке барками, поэтому конный - было место.

Тоже вполне здравомыслящий командир: шлёт по Дунаю пополнение в «кастл», шлёт разъезды по округе. А сам ложится спать: полдень, жара, сиеста. Надо отдохнуть. Чтобы выглядеть, чтобы поражать своим великолепием. Нужен буду - разбудят.

Ничего нового: посылать дозоры - обязательная форма деятельности военачальника вне мест постоянной дислокации.

Нужно напомнить о восприятии мадьярами Белы в тот момент.

Он - «агент вражеского влияния», тех врагов, которые всего пять лет назад перебили тысячи лучших людей, соучастник убийства брата, ренегат… Ни семья, ни церковь его не признали.

Это позиция людей консервативных. Высокопоставленных, взрослых, опытных.

Он - великолепен! Могуч, умен, красив, доброжелателен, весел… Идеал короля.

Это позиция аристократической молодёжи.

Отпрыски мелкого и среднего дворянства и составляют его отряд. Они все мечтают проявить героизм, храбрость, доблесть перед лицом будущего государя.

Я нахожу параллели между Белой и Кончаком. Смолоду длительная эмиграция на богатой, просвещённой чужбине. Необщие умения и знания, личное обаяние…

Группа молодёжи, дозор, едет в сторону лагеря Таза, будучи, как и все, предупреждёны: дело тёмное, куманы вероломны, быть настороже. Дальше происходит случайность. Одна из тех, что столь часты на войне. Особенно - на средневековой войне. Она случайна, но закономерна. В русских летописях говорят: «свой своя не познаша». Здесь «своих» ещё нет.

Они встречает такую же конную группу. Поганые, язычники, скифы.

«Степняк степняка - видит издалека».

Я уже несколько раз рассказывал о идентификации этноса по вышивке на рубахе у лесных племён, о сельджукских носках, содержащих биографию их носителя. Степняки вполне различают друг друга по одежде, упряжи, украшениям. Опытные люди сообразили бы, что здесь половцы, но не те, не Буджакские. Молодые мадьяры такими знаниями не обладают. Они видят «серых степных тараканов». Которые сходу начинают бить стрелами.

На Роси, кроме берендеев, торков, печенегов живут и половецкие роды, воины которых участвуют в тысячевёрстном походе Чарджи. Здесь несколько каепичей были посланы за Олт посмотреть. С очевидным наставлением: там мадьярское королевство, поэтому «вас там нет». Столкнувшись с мадьярами, каепичи дали залп и ускакали.

Мадьяры прибегают в свой лагерь и кричат:

- Нас предали! вероломные язычники! лживые куманы!

Все к этому морально готовы. И к измене «скифов» - «они там все такие», и к возможности проявить храбрость - «для того и пришли».

Когда Белу разбудил шум в лагере, было уже поздно: горящие храбростью и жаждой славы мадьярские рыцари уже скакали галопом к лагерю Таза.

Там тоже озлобление. От длительного отступления, бегства. От неуверенности в мадьярах. Скачущие одоспешенные христианские всадники с враждебными намерениями, рубящие внешнюю сторожу становища - вполне ожидаемо.

Я бы не стал проводить параллели с убийством мадьярскими аристократами в Пеште в следующем столетии хана Котяна Сутоевича. Котян… тот ещё подарок, неоднократно менял союзников, изменял слову. Но общее ощущение - «они там все такие» - присутствует в обе стороны.

Когда Бела прискакал к полю боя, рыцари уже прорубились сквозь внешнее кольцо юрт и разносили следующее.

В нормальном полевом бою тысяча рыцарей Белы без вопросов разогнала бы те 3-5 тыс. воинов, которых мог выставить Таз. Но здесь ситуация другая: кыпчаки зажаты в петле реки, в болотистой пойме. За рекой - враг, за спиной - семьи. Бой идёт уже внутри становища. А, значит, в бою участвуют все: не только воины, но и пастухи, рабы, слуги… женщины, дети и собаки.

Мадьяры в восторге победы прут вперёд. И застревают в месиве людей, скота, кибиток...

Как часто бывает, непосредственных очевидцев события нет. Меня убеждали, что Белу убила женщина, метнув в него горшок с горячей кашей. Сомневаюсь: быть убитым женщиной -