Курс на СССР: На первую полосу! - Тим Волков

Отец еще прихватил бутылку какой-то новомодной водки с зеленой этикеткой. В магазинах она появилась совсем недавно, и стоила всего четыре рубля семьдесят копеек, в отличие от прежней самой дешевой «Русской» за пять тридцать. По вкусу водка, как водка, в народе ее сразу же прозвали «андроповкой». Многие даже оценили некоторое своеобразное удобство: на пятерку можно было купить бутылку и еще оставалось тридцать копеек на закуску, тот же плавленый сырок.

— А, явились, не запылились! — радостно приветствовал дядя Витя.

Весьма колоритная фигура. Этакий плотненький жизнелюб лет пятидесяти, всегда напоминавший мне знаменитого Тартарена из Тараскона. Круглое добродушное лицо, небольшие усы, красноватые щеки. Некогда пышные кудри с годами сильно поредели, впрочем, дядюшка не обращал на это внимания. Работал он кладовщиком в ДРСУ, и мог иногда доставать запчасти, но у нас ни машины, ни мотоцикла не было, и запчасти были ни к чему.

Стояло хмурое ноябрьское утречко, но в машине работала печка и было даже жарко.

— Это хорошо, что мы сейчас собрались, — вывернув на проспект Маяковского, продолжал разговор дядя Витя. — раз в сезоне! Еще неделя-другая и лед. Ах, Санька, племяш, как же хорошо, что ты нынче с нами! Так, где твой приятель-то? На Римского-Корсакова? На остановочке не он там стоит?

Под фонарем, рядом с остановочным павильоном, маячила щуплая фигура в очках, в длинном плаще, кепке, с объемным рюкзаком за спиной, ведром в руках и удочкой.

— Он, он! Останавливаемся.

Из машины вылез отец, а уж потом высунулся я, позвал:

— Мы здесь, Коля!

Николай углядел и растерянно улыбнулся:

— А удочку куда бы?

Дядя Витя тоже выбрался наружу:

— Удочку? А вот сюда, наверх, на багажник, давай. Не боись, сейчас крепко примотаем! Ведро в багажник, вперед. А котомочку и в салоне уместите. Меня можешь дядей Витей звать.

— Коля.

Отец улыбнулся:

— Ну, а я уж тогда дядя Матвей. Ну, что, мужики, двинули?

Через полчаса часа мы уже были в «Золотой ниве», а еще мнут через двадцать по узкой лесной дорожке подъехали к озеру. «Запорожец» пёр по грязи уверенно, как танк!

— Говорю же, машина зверь! — с гордостью вещал дядя Витя.

Светало. Верхушки высоких сосен и лип вспыхнули оранжево-золотистой зарёй. Мы рассредоточились по берегу с удочками… Пошел клев! Я поймал окушка, затем уклейку и еще небольшую щучку…

А потом подошел отец, улыбающийся и довольный:

— Ша, ребята! Пора ушицу варить!

Ушица выдалась славная, мы даже выпили по это дело по полстопки. И снова собрались ловить… Однако, отец, вдруг подмигнув всем, вытащил из рюкзака… свой недавно изобретенный мобильник с наборным диском! Собственно, это я уговорил его взять…

— Вот, — как ни в чем ни бывало, промолвил отец. — Обещал жене позвонить… из лесу…

У изобретателя Коли глаза загорелись, а у дяди Вити полезли на лоб!

Родитель между тем, набирал номер… Ага, вот, похоже, ответили…

— Надь, это мы! Звоним, между прочим, прямо из леса! Да нет, не тяпнули… Хочешь Виктора дам?

Дядя Витя взял телефон с явной опаскою:

— Надя… Это Надя? Это Виктор… Как где? На озере… Оттуда и звоним…

— Эй, Витя, заканчивай, батарейки садятся.

— А что у вас там, «Крона»? — вскинул глаза Хромов. — Это с выходом на городскую сеть? Без проводов? А схема модуляции? Аналоговая? Импульсная? Какая несущая? ДМВ?

— ДМВ, — удивленно кивнув, отец повел плечом. — Ну, Никола-ай… Чувствую, говорить нам с тобой придется теперь долго. И, наверное, часто! Сашка сказал, ты инженер. А я поначалу-то не поверил!

Пока они говорили, мы с дядей Витей помыли в озере котелок и посуду и даже еще успели наловить рыбы. В холодном осеннем небе сверкало желтое солнце. Пора было ехать домой, завтра всем на работу.

— Сейчас, машину разверну…

Дядя Витя забрался в машину. Мотор пару раз чихнул и заглох. И больше уже не заводился.

Обойдя машину сзади, дядя Витя озадаченно откинул капот.

— Катушка, что ли? Или карбюратор? А запчастей-то у меня с собой нет. Эх! Приплыли. Так! Вы, парни, на автобусе, а я уж как-нибудь на веревке. Эх, вытолкать бы на шоссе! Ну да ничего, найду какой-нибудь грузовик. Есть ведь у них, в колхозе.

— У них там целый машинный двор есть! — успокоил я. — Идти километра три всего-то. Мы с Колей как раз и сходим.

— Так выходной же! — ахнул отец. — Кого найдете-то?

Я засмеялся:

— Кого-нибудь да найдем! Это ж не пустыня, деревня. Трактористы, шоферы, механизаторы не дефицит! Пошли, Коля…

Мы зашагали по лесной дорожке по направлению к шоссе.

— Какой у тебя отец… — с уважением сказал Николай. — Аппарат этот. Я даже и не знал! Не думал! Но, ведь можно еще улучшить… усилить сигнал. Да сейчас уже! Представляешь, из лесу звонили! Кому рассказать, сразу в психушку сдадут.

* * *

На машинном дворе нам даже калитку не открыли.

— Не положено! — сквозь зубы отвечал сторож, хитроглазый ушлый старик. — Нет никого, воскресенье. И вообще шли бы вы…

Глаза старика бегали, он то и дело поглядывал на часы, похоже кого-то ждал.

— Ну черт с ним, — махнул рукой я. — Есть тут у меня знакомый парень. Примерно знаю, где живет. Пошли!

Не успели мы отойти и шагов на десяток, как с шоссе к воротам повернули ярко-зеленые Жигули-тройка, а сразу за ними два фургона ГАЗ-53. Троечка затормозила перед воротами…

Сторож проворно кинулся открывать, да еще и чуть ли не кланялся:

— Доброго здоровьичка вам, Иван Федорович!

— Давай, давай, Степан, шустрее, — поторапливал водитель легковушки. Грузовичками нашими не интересовались?

— Да нет!

— Ну, вот и хорошо. Вот и славненько.

Голос показался знакомым, и я обернулся: из «Жигулей» как раз выбрался вислоусый толстяк лет сорока в зеленой леспромхозовской куртке и светло-серых габардиновых брюках. Собственной персоной Иван Федорович Евшаков, бывший председатель колхоза и тот еще жулик и аферист, абсолютно беспринципный и жестокий.

— Знакомого увидел? — спросил Николай.

— Да так… Идем, как шли, не оглядываемся.

А номер грузовиков постараемся запомнить! Мало ли…

Фургоны, между тем, свернули с дороги к воротам, подпрыгнули на ухабе… Что-то выпало. Мусор?

— Я пройдусь, подберу, — улыбнулся изобретатель. — Меня-то здесь не знают…

Через пару минут он нагнал меня у автобусной площадки, вытащил из кармана полураздавленные ягоды. И снова улыбнулся: