Муля не нервируй… Книга 7 - А. Фонд

— Не знаю, — она заплакала и схватила бутылку вина, но там уже вина не было. Она её сердито отшвырнула и оглянулась на офцианта. — Муля, купи мне вина!

— Я куплю, только чуть позже. Мы не договорили.

— Муля, я сейчас хочу вина!

— Да погоди ты, Вера, давай всё-таки поговорим нормально. Может, давай чаю?

Я пытался её отвлечь, чтобы она прекращала напиваться, но Вера была непреклонна.

Мне же всё же удалось её немного отвлечь.

— Вера, — сказал я, — но ведь ты разве всю жизнь хотела быть артисткой?

— Да, я с детства мечтала быть артисткой, стоять на сцене, чтобы на меня все смотрели, чтобы мной все восхищались, — вздохнула она.

— Вера, но ведь это не то, что в чём заключается жизнь артиста. Это тебе просто не хватало любви. Ты просто хотела, чтобы тебя кто-то полюбил. Правильно? — сказал я.

— Возможно, — задумалась Вера.

— Потому что, если бы ты хотела быть именно артисткой, ты бы, как и Фаина Георгиевна, бесконечно читала какие-то монологи, бесконечно изучала бы Шекспира, стихи, общалась бы с поэтами. А ты очень далека от всего этого. Я же видел, как ты с тем же Жасминовым общаешься. Ты всегда со стороны потребителя с ними общалась. Но такого прям у тебя желания, тяги к искусству я не видел. Поэтому я лично считаю, Вера, что вся твоя фишка — это не быть актёром, а что-то другое. Давай мы с тобой сейчас попробуем определить, в чём именно ты нуждаешься, к чему у тебя есть склонность. И, может быть, именно это будет для тебя главным, и ты найдёшь своё дело жизни и утолишь вот эту злобную тоску, которая тебя поглощает, и которая, по сути, привела Нону-Душечку в петлю, — сказал я.

Вера задумалась.

Время было уже позднее. Более того, её ощутимо развезло. И я сказал:

— Вера, пошли домой. Пошли к нам. Дуся там пирог с ревенем испекла, она будет рада тебя видеть. Переночуешь у нас. Поговорим вечером, а потом… всё будет нормально.

Вера подумала и пьяно, и бесшабашно сказала:

— А… пошли!

И мы пошли.

Но поговорить дома с Верой не удалось. Мы дошли до нашего дома, вошли в квартиру. Вера разулась, и мы прошли на кухню. Я налил нам чаю. Вера сделала несколько глоточков горячего и её моментально развезло. Она отключилась и захрапела прямо за столом.

Я посмотрел на неё, а потом постучал в комнату Дуси.

— Дуся, — сказал я, — нужно найти место, куда положить спать Веру.

Дуся удивилась и спросила:

— Муля, ты уже настолько стал бессовестным, что падших женщин вводишь прямо к нам домой, не стыдясь ни отца, ни меня?

— Да нет же, ты всё не так поняла, — и я кратко рассказал о проблемах Веры.

— Ох, Муля, Муля, — покачала головой Дуся. — Ты всегда был таким жалостливым. То в детстве какого-нибудь глистатого, брошенного котёнка домой притащишь, то ещё что-нибудь отчебучишь… Сейчас уже вот этих баб всяких несчастных жалеешь и всем помогаешь. Кто бы тебе что помог? Ладно, я постелю ей в гостиной, только не на диване, а на раскладушке, а то мало ли что — может, она какая больная, доверия у меня к ней нет. А ты потом руки хорошо вымой!

Я усмехнулся и сказал:

— Стели, я её сейчас перенесу.

Я с Верой на руках шёл по направлению в гостиную, когда мне повстречался Модест Фёдорович. Он с удивлением посмотрел на меня и сказал:

— Ох, ёёёё, Муля… ты переплюнул даже своего деда!

Покачал головой и отправился в кабинет шаркающей походкой. Оттуда послышалось его ворчание по поводу сломанного амперметра.

— Неси сюда! — крикнула из комнаты Дуся.

Осторожно, чтобы не разбудить, я нёс Веру по коридору в комнату, когда входная дверь распахнулась и в прихожую влетела радостная Валентина:

— Муля, смотри, что я нашла! — закричала она, но, увидев нас с Верой, осеклась.

Глава 3

— Муля, — возмущённо воскликнула Валентина, и на её лице отразился весь спектр эмоций: от негодования до сильного негодования, — это ещё что такое?

От неожиданности мы чуть не рухнули на землю вместе с мирно спящей Верой.

— Муля, неси уже свою подружку сюда. Я кровать расстелила! — закричала из комнаты Дуся.

Сцена напоминала небезызвестную сцену из спектакля «К нам приехал ревизор».

Я посмотрел на Валентину, в её ошалевшие злые глаза. Что тут уже было говорить? Пусть сама делает выводы и принимает решение.

Вместо этого, я удобнее подхватил Веру под руки, а она что-то там пробормотала, счастливо вздохнула и ещё крепче прижалась к моей груди.

— Мулечка, — сонно сказала она и громко захрапела.

Я отнёс её в комнату, следом за мной вошла Валентина. Дуся посмотрела на нас и заржала.

— Муля, — обиженно сказала Валентина, — я требую объяснений!

— Не рано ли ты ещё с него что-то требуешь, девонька? — ворчливо произнесла Дуся.

Я уложил Веру на кровать и сказал Валентине и Дусе:

— Раздевайте её, товарищи женщины. И положите на бок, вдруг ей станет плохо. Если её стошнит, то надо бы здесь ещё тазик поставить. Паркет жалко.

Валентина яростно фыркнула и выскочила в коридор.

Ну и ладно. Мы с Дусей начали сами раздевать Веру. Я снял обувь, а Дуся сказала:

— Иди отсюда, Муля. Дальше я сама.

Я вышел в коридор. Там меня ожидала Валентина. Она гневно посмотрела на меня и сказала:

— Муля, я вообще–то думала, что мы больше, чем друзья. Давай-ка проясним ситуацию! Этот разговор уже давно должен был назреть.

— Хорошо, Валентина, пошли на кухню, — обречённо вздохнул я.

Мы вышли на кухню, где на столе стояли чашки с недопитым чаем. На одной из чашек был жирный след от помады, оставленный Верой. Валентина брезгливо посмотрела на эту чашку, двумя пальчиками взяла её за ручку и бросила в умывальник. Причём она бросила так, что чашка аж звякнула.

— Не надо бить посуду, Валентина, — сказал я. — Она не виновата. И вообще, это семейный сервиз ещё моего дедушки.

Валентина зло прищурилась, но ничего не ответила. Она взяла чистую чашку из буфета и налила себе чаю.

— Муля, — наконец, сказала она, когда пауза затянулась, и