Деньги не пахнут 3 - Константин Владимирович Ежов

Короткое раздумье – и согласие. Два красных огонька на экранах засветились одновременно, словно сигналы к началу шахматной партии.

Разговор начался без лишних прелюдий.

– В данных некоторых компаний обнаружены пробелы. Особенно в материалах "Теранос" не хватает самого главного.

– Как же так? По "Теранос" данных должно быть в избытке, – удивился Рэймонд.

– Бумаг действительно много, но львиная их доля посвящена рыночным перспективам.

Документы громоздились томами: договора с торговыми сетями, соглашения с Пентагоном, планы поставок, прогнозы продаж. Если верить этим страницам, к концу года компания должна была выручить сотни миллионов. Всё выглядело солидно и убедительно.

Но в сердце кипела одна мысль: "Продукта нет." Лишь пустая жестянка, оболочка без содержания. Технологии, о которой шла речь, в природе не существовало. И главное доказательство, техническое ядро – отсутствовало напрочь.

Причина всему должна была быть, иначе такой абсурд просто не объяснить. На лице Рэймонда отражался камень спокойствия, когда одно за другим выкладывались собранные факты. Сначала речь пошла о переговорах с фармацевтическими компаниями – и ни малейшего намёка на удивление.

– Если проекту уже много лет, естественно, он провалился, – произнёс он ровным голосом. – "Теранос" шёл вперёд через бесконечные ошибки и переделки. Особенно в начале провалов было немало.

Но потребовалось не прошлое, а свежие данные – живые доказательства, настоящая клиника, проведённая недавно. И тут Рэймонд неожиданно обронил:

– Несколько месяцев назад и мы просили эти материалы.

Юрист обязан был провести дью-дилидженс. Запросили документы, получили странный ответ: бумаги будто потерялись во время бесконечных переездов офисов. Мол, сейчас важнее сосредоточиться на запуске продукта, а поиск отложить.

– И что потом? – прозвучал вопрос.

– Бумаг так и не прислали. Но пришло заверение иного рода.

– Какого?

– Один профессор дал письменное подтверждение.

Вместо технических отчётов – сухое "поверьте мне". Звучало нелепо, но имя профессора оказалось весомым.

– Каррингтон из Стэнфорда. Он входит в совет директоров и числится техническим советником "Тераноса".

Имя громкое: звезда Стэнфорда, автор десятков работ, человек с безупречной репутацией. Если такой учёный заявляет о надёжности "Ньютона", сомнения уходят в сторону. Ради такого авторитета ожидание документов тянулось месяцами, пока всё не растворилось в тумане.

Вспоминался и другой профессор – токсиколог из Джонса Хопкинса, тот самый, кто когда-то оставил жёсткое условие: без независимой проверки верить нельзя. Но Рэймонд лишь пожал плечами:

– То было в 2010 году. С тех пор технологии шагнули вперёд.

– Но ведь "Теранос" использует документы с явными оговорками, преподнося их как доказательства. Это проблема.

– Может, случайная ошибка. Я ведь говорил: с самой технологией всё в порядке. Каррингтон это гарантирует.

Снова тот же круг: имя вместо факта. Но нужны были не обещания, а доказательства.

– Значит, только сам "Теранос" может их дать.

Вероятнее всего, и дальше всё утонуло бы в бесконечных отсрочках.

Взгляд упёрся в глаза Рэймонда:

– Эти документы необходимы, без них невозможно исполнить долг.

Ответ юриста прозвучал холодно и отстранённо:

– А что мне прикажешь? Я лишь представляю интересы клиента.

В словах чувствовалась осторожность. Сомнения у него были, безусловно. Но существовали и причины, о которых он не мог говорить вслух. Причины, что прятались под слоями обязательств и молчаливых договорённостей.

И если догадка верна, то прямых признаний от Рэймонда ждать бесполезно. Значит, оставался обходной путь.

В воздухе ресторанного зала висел густой аромат жареного розмарина и красного вина. Звон бокалов тонко ударял в виски. Сделав глубокий вдох, собеседник произнёс:

– Понял. Придётся решать самому. Но была ещё одна причина, по которой хотелось встретиться.

На лице Рэймонда впервые появилась искорка любопытства.

– И какая же?

– Нужна консультация по личному делу.

Уголки его губ дрогнули, возникла едва заметная улыбка:

– Хочешь нанять меня как адвоката?

– Именно так.

– Даже если это приведёт к конфликту интересов?

– Даже в таком случае.

Тогда Рэймонд молча потянулся к телефону и выключил запись. Второй огонёк на экране также погас. Наступила тишина, наполненная только тихим гулом зала и шорохом салфеток.

С этого момента разговор закрывался бронёй адвокатской тайны. Никакой суд, никакая полиция не имела права вытянуть слова из-под этой защиты.

Взгляд в упор, голос ровный, почти ледяной:

– Если вдруг окажется, что Холмс – мошенница, как поступишь тогда?

– Мошенничество, говоришь? Опасное слово, – брови Рэймонда чуть приподнялись, голос зазвучал мягко, как шелест бумаги, но с отчётливым предупреждением. Ни тени злобы, лишь холодная осторожность юриста, привыкшего к тонким граням закона.

– Без доказательств подобные обвинения могут обернуться иском о клевете. Лучше держать язык за зубами. Выиграть такой процесс сложно, но если кто-то решит досаждать, то уйдут месяцы и уйдут деньги, – слова его тянулись размеренно, будто капли дождя по оконному стеклу.

Адвокат уже был нанят именно для того, чтобы можно было говорить свободнее, прикрываясь тайной доверителя. Но вместо того, чтобы расслабиться, Рэймонд отвечал сухой юридической консультацией. Причина крылась на поверхности – недоверие. Тайна касается лишь адвоката, клиент же свободен разгласить услышанное. Разумно было ждать осторожности.

Впрочем, подобная игра тоже имела смысл. Одному можно было задавать прямые вопросы, другому – отвечать окольными путями, словно в старую игру "двадцать вопросов".

– Слышал о фирме "Моррисон и Салливан"? – прозвучал вдруг новый поворот.

– Нет, имя незнакомое.

– Это одна из ведущих юридических фирм Силиконовой долины, особенно на стартап-рынке.

Ниточка сразу потянулась к очевидному.

– Значит, работают на "Теранос".

– Верно. Их держат на постоянном окладе. В суд дел пока не доводили, но иски подают постоянно. Три-четыре случая точно, – голос Рэймонда оставался ровным, но в словах ощущалась тяжесть сведений, добытых через профессиональные связи.

Для большинства директоров иск – крайняя мера, почти отчаяние. Но у Холмс была иная привычка: первым делом звонить юристам при малейшей угрозе.

Неужели именно это позволяло афере так долго жить? Не прозрачность и не вера инвесторов, а железная хватка исков и запугивание каждого, кто задавал вопросы.

– Значит, в основном иски о клевете?

– Нет, чаще о нарушении конфиденциальности.

– Конфиденциальности?

– Утечка технологий. Собственных.

Сдержанный смешок сорвался непроизвольно. Какая уж там "собственная технология", если внутри пустая жестянка? Пустая телега громче всех гремит – выражение подходило идеально.

Лицо Рэймонда в этот миг стало каменным.

– Отнестись к этому стоит серьёзно. Стоит тебе публично назвать Холмс мошенницей – она без колебаний подаст в