Возмездие былого - Герман Иванович Романов
— Экселенц, «кинг» прекратил огонь носовой башней, своими двумя пушками стреляет только возвышенная башня!
Доклад последовал вовремя, и Кумметц решился — теперь ему стало ясно, что полыхающий костер, в который превратился британский линкор, нужно топить торпедами, иначе никаких снарядов в погребах не хватит. И адмирал произнес охрипшим голосом:
— Приказ коммодору Эриху Бею! Немедленно атаковать вражеский линкор торпедами с близкой дистанции! Все равно они не сдадутся…
Отдав приказ, адмирал замолчал, пристально разглядывая вражеский линкор, вокруг которого вставали всплески — германские корабли продолжали по нему вести огонь, поддерживая выходящие в атаку эсминцы. И закрыл глаза после того, как два огромных водяных столба взметнулись ввысь у борта линкора, превратившегося в полыхающий погребальный костер…
Под огнем сразу двух мощных британских линкоров «Бисмарк» продержался необычайно долго, показав в своем последнем бою невероятную живучесть, благодаря продуманной конструкции. Потому и был добит выпущенными с крейсеров и эсминцев торпедами, когда те подошли к поверженному врагу поближе, видя, что германский корабль уже прекратил стрельбу…
Глава 56
— «Короны» на «мессера» намалевали, но летают немцы. А я ведь было подумал, что шведы против нас воюют на самом деле, а они просто вермахт пропустили, собаки паскудные, Кирилл Афанасьевич. А сами потихоньку свою армию мобилизуют, мы ведь пленных допрашиваем.
— Не горячись, Константин Павлович, пока еще неясно, будут шведы с нами воевать, или нет, пусть наступление с их территории началось. Но это еще ни о чем не говорит — Стокгольм уже не раз пропускал германские войска транзитом через свою территорию, что и сейчас такое может быть.
Командующий Северным фронтом генерал армии Мерецков устало вздохнул, и тяжело поднялся с кресла. Оперся на трость — искалеченные ноги сильно болели, и это было всем заметно. На докладах в Ставке Сталин даже разрешил говорить сидя — видел, что на ногах больше пяти минут стоять не может, боль такова, что глаза на лоб лезли. Но сейчас просто почувствовал, как затекли колени, и заговорил уже стоя, стараясь не смотреть на командарма Пядышева, что специально прилетел в штаб фронта.
— Москва знает об этих «странностях», а шведское правительство до сих пор увиливает от прямого и недвусмысленного ответа. В Ставке специально нам указали, что вплоть до особого распоряжения боевых действий против Швеции не вести, территорию не бомбить. Сам понимать должен, что немцы на свои «мессера» специально накрасить шведские опознавательные знаки могут, чтобы нас в заблуждение ввести.
Мерецков тяжело вздохнул, последние дни он находился в нервозности, пожалуй, напади шведы, он бы испытал искреннее облегчение, ведь для любого военного неясность его положения самое страшное, что может произойти. И если из Ставки, как два года тому назад идут распоряжения «не поддаваться на провокации», то это говорит о том, что идет какая-то сложная политическая игра, о которой не то, что командармы, командующий фронтом ничего знать не должен. Да кто вообще в таких случаях в известность ставить будет, а сам ошибешься, так с тебя и спросят — и он бросил короткий взгляд на генерал-лейтенанта Пядышева. Тот все правильно понял, чуть наклонив голову — как и Мерецков, прекрасно понимал суть происходящего.
У Швеции, по большому счету, выбора не оставалось — давление со стороны Германии сильно возросло, и поневоле приходилось идти навстречу требованиям Гитлера, всячески поддерживая рейх. Треть железной руды германские металлургические заводы получали из королевства, каждый второй танк выплавлялся из скандинавского высококачественного сырья. Но не только это — половина лимитированных Британией грузов реэкспортом шла в Германию, а шведам поневоле приходилось довольствоваться малым, потихоньку затягивая пояса. Дело в том, что в прошлую войну все скандинавские страны были формально нейтральными, Англия, не желая их втягивать в войну против себя, не вводила серьезные ограничения, установленные «морской блокадой» против кайзеровской империи. Так что за войну на каждого «нейтрала», от грудного младенца до беззубого старика, пришлось по центнеру шоколада. Понятно, что такую прорву какао-бобов никто употребить просто не мог, и три четверти всех поставок уходило напрямую немцам — война ведь приносит сказочные барыши торговцам. Но в этой войне после захвата Гитлером Дании и Норвегии, англичане сделали должные выводы, и просто не пропускали транспорты под шведским флагом, всячески «дозируя» перевозки. И королевство моментально оказалось на «голодном пайке», в городах была введена карточная система на основные продукты, стало не хватать даже хлеба, который Стокгольм, как и Хельсинки, стал закупать у Германии, а та в свою очередь грабила завоеванные страны. Так что шведам пришлось уступать раз за разом, не желая спровоцировать немцев на войну. И Мерецков это прекрасно знал, товарищ Жданов его ознакомил с некоторыми выкладками — королевство резко увеличило военный бюджет, армия стала «насыщаться» современным оружием, а кораблестроительные программы получили «расширенный» характер. Последнее однозначно свидетельствовало о том, что шведское правительство опасалось именно германской интервенции, ведь в этом случае в стране произойдет то, что случилось в соседней Норвегии — добрая половина населения которой настроена прогермански. Норвежское правительство вместе с королем было вывезено в Англию, а вот шведской династии, премьер-министру и риксдагу бежать некуда, только на Моонзунд, под защиту Балтийского флота. А на этот счет обольщаться не стоит — шведы крайне неприязненно настроены к Советскому Союзу, и всячески избегают возможного с ним альянса…
— Сколько германских дивизий наступает от Кеми?
— Пока две, их сдерживают егеря Донского. Я выдвинул из резерва последнюю стрелковую дивизию, больше у меня ничего нет.
— Мы тесним немцев на Кандалакшинском направлении, командарм-14 Фролов продвигается на Петсамо, но медленно — сам понимаешь, заполярная зима не для наступлений. Так что произведем перегруппировку, и
