В гнезде "Пересмешника" - Артём Март

Муха обернулся ко мне, заглянул в глаза.

— Кажется, — начал он, — кажется, на Клыке нам придется подзадержаться.

* * *

Турсан-Ага наблюдал, как оставшиеся в живых моджахеддин заходят в небольшую, но имеющую очень широкий зев пещеру, сокрытую в горах.

Как усталые, помятые, раненые, они усаживаются у камней и сводчатых стен.

— Пятнадцать человек вернулось, — проговорил ему Абдул Хазали, тощий моджахед с очень смуглым, почти черным от высокогорного солнца лицом. — Десятерых мы потеряли.

— А забрали одного, — сказал Турсан-Ага тихо. — Никак мы прогневали Аллаха, раз уж он не дал нам убить больше шурави…

— Уважаемый Турсан-Ага… — заговорил Абдул Хазали, ссутулившись.

Он был выше старого Турсан-Аги, но сейчас заглянул ему в глаза снизу вверх. Заискивающе, словно шакал, посмотревший на тигра.

— Нужно отойти. Люди устали и…

— Мы прогневали Аллаха, Абдул, — сказал Турсан-Ага как-то удивленно и даже возмущенно. — Разве ты не понимаешь? Прогневали тем, что сражались недостаточно рьяно. Тем, что убили мало шурави сегодня. Разве таков, по-твоему, должен быть джихад?

Абдул Хазали опустил глаза.

— Нет… Не таков, уважаемый Турсан-Ага.

— Пусть люди отдохнут и поедят, — старый командир приосанился. Погладил большую, серую, а еще грязную от пыли бороду. — Пусть перевяжут раны. Потом мы догоним шурави. Но действовать будем уже иначе.

Абдул Хазали очень хотел возразить старому, но очень крепкому и грузному командиру моджахедов, но не решился. Только покивал:

— Да, уважаемый Турсан-Ага. Как пожелаете.

— Этого желаю не я, — отрезал тот, — этого хочет Аллах. Аллах наказывает нас за нерешительность и…

— Как ты там говоришь? — раздался вдруг низкий, хрипловатый и очень вкрадчивый голос. — Аллах наказывает тебя?

Душманы тут же повскакивали с земли. Забряцали оружием. Абдул Хазали вскинул автомат. Турсан-Ага же лишь переложил свою старую винтовку Ли-Энфилд из левой руки в правую.

Винтовка была видавшей виды, но Турсан-Ага считал, что это и есть истинное оружие моджахеддина.

— Аль-Асих… — прошипел Турсан-Ага так, будто бы почувствовал на губах яд.

Из темноты на свет вышел он. За ним почти тут же возникли еще трое бойцов.

«Бойцов, солдат, но не моджахеддин», — подумал Турсан-Ага.

Аль-Асих шагнул вперед. Полностью обнаружил себя, позволив солнцу, заглядывающему сквозь зев пещеры, осветить свое лицо.

Лицо было вытянутое, сухощавое, с острыми чертами и высокими скулами. Волосы закрывал капюшон советского, но серьезно модифицированного Аль-Асихом маскхалата.

Кожа Аль-Асиха казалась сухой и в то же время гладкой, словно воск. А еще — очень загорелой, почти побронзовевшей.

Но сильнее всего выделялись глаза. Карие, почти желтые, они, тем не менее, не казались теплыми, как бывает у кареглазых людей. Скорее напоминали чуткие, внимательные глаза хищного охотника.

Турсан-Ага знал этого человека. Знал давно и достаточно хорошо, чтобы ненавидеть его.

— Что ты тут делаешь, наемник? — бросил Турсан-Ага с отчетливо слышимым в голосе презрением.

— То же что и ты, старик, — одними губами улыбнулся Аль-Асих, — я привел своих людей сюда, в это безопасное место, чтобы отдохнуть.

— Ну тогда забейся в самую темную нору, туда, где тебе самое место.

Аль-Асих кратко рассмеялся. Он расслабленно, почти вальяжно направился к Турсану. Крепкие, напряженные, словно пружины, бойцы пакистанского наемника тоже шагнули следом, но замерли на почтительном расстоянии.

И все же Турсан-Ага знал, насколько быстро оружие может оказаться в их руках. А еще знал, что каждый из этих закаленных сотнями боев солдат стоит десятка его собственных моджахедов, которые только вчера оставили соху и взяли в руки оружие.

— Непременно… Непременно уйду, дорогой Турсан-Ага, — Аль-Асих остановился напротив Турсана. Но гораздо ближе, чем следовало бы. — Но разве ж я могу отказать себе в том, чтобы поблагодарить тебя за оказанную услугу?

Турсан-Ага поморщился.

— О чем ты говоришь?

— Твоя самоубийственная атака затормозила русских. Пусть и ненадолго, но затормозила. И теперь у меня будет больше времени, чтобы забрать того, за кем я пришел.

Турсан-Ага нагло хмыкнул. Он не привык к этому, но сейчас собрал в кулак всю свою спесь, которая у него еще оставалась к его неполным пятидесяти годам. Собрал, чтобы выразить Аль-Асиху свое пренебрежение.

— Через два часа шурави доберутся до Клыка, — сказал Турсан-Ага. — К этому времени мы примкнем к группе Сахибзада. И вместе заставим безбожников отступить. Не дадим им пройти дальше Каменного Кабана.

Аль-Асих ответил лишь самодовольной ухмылкой.

— Ты ведь знаешь, зачем я прибыл сюда, не так ли? — спросил Аль-Асих.

— Чтобы расставлять по скалам свои самодельные куклы? — усмехнулся Турсан-Ага.

Абдул Хазали издал звук, похожий на что-то среднее между смешком и икотой, но тут же осекся под холодным, словно сталь кинжала, взглядом Аль-Асиха.

— Ну что же вы, друзья мои? — Аль-Асих обратился к остальным моджахеддин. — Зачем же вы поднимаете оружие на своего товарища? Уверяю, я пришел сюда лишь чтобы отдохнуть и снова отправиться в путь. Опустите ваши автоматы.

Душманы принялись недоуменно переглядываться. Некоторые опустили оружие.

— Ты думаешь, — Турсан-Ага раздул ноздри крупного носа, — думаешь, раз сам Абдул-Халим прислал тебя сюда, чтобы разобраться с каким-то мелким сержантиком, то ты можешь всем тут распоряжаться?

— Я думаю… — взгляд Аль-Асиха угрожающе потускнел, — а вернее, даже знаю, что ты не будешь путаться у меня под ногами, старик… Иначе… Иначе сам знаешь, что случается с теми, кто путается у меня под ногами.

— Ты смеешь угрожать уважаемому Турсан-Аге⁈ — выскочил вперед какой-то моджахед-фанатик. — Смеешь угрожать истинному воину Бога⁈ Да как ты…

Аль-Асих приблизился к нему быстрее, чем душманы успели вскинуть оружие. Турсан-Ага и вовсе не смог заметить, когда Асих выхватил нож.

Короткое, быстрое, как мысль, движение пакистанского наемника закончилось тем, что душман просто рухнул на землю с перерезанным горлом. Забился в конвульсиях.

Немедленно забряцало оружие. Защелкали предохранители. Залязгали затворы направленных на наемника автоматов.

— Вот! Вот что бывает, когда у меня путаются под ногами! — закричал мгновенно вспыхнувший Аль-Асих. — Каждый, кто решается на это, хрипит и захлебывается своей кровью!

Турсан-Ага при виде зверского, злобно выпучившего глаза лица Асиха неосознанно отступил на шаг.

— Ну давайте… — прошипел Аль-Асих, водя по воинам нечеловеческим взглядом. В следующее мгновение он рявкнул: — Давайте!

Душманы вздрогнули.

Пакистанский наемник, бывший офицер пакистанской армии и военный преступник по прозвищу Аль-Асих стоял