Воронцов. Перезагрузка. Книга 7 - Ник Тарасов

Фёдор Железнов обошёл установку кругом, изучая каждую деталь:

— А трубы какие использовать? Медные?

— Можно медные, можно железные, — ответил я. — Главное — герметичность. Любая течь снижает давление, и система работает хуже.

После этого, я повёл группу в кузницу.

Петька уже ждал нас там, подготовившись к демонстрации. Он показал систему поддува через вентилятор.

Новоприбывшие мастера буквально забросали его вопросами. Григорий и Фёдор, как опытные кузнецы, особенно интересовались техническими деталями. Петька, сияя от гордости, отвечал на всё, подробно объясняя.

— А теперь самое интересное, — объявил я. — Покажу вам процесс получения железа из глины.

Мы прошли в отдельный угол ангара, где стояли тигли, реторты.

— Смотрите, — я взял горсть красной глины. — Обычная глина, которой под ногами полно. В ней содержатся оксиды железа — соединения железа с кислородом. Если правильно обработать, можно извлечь чистое железо.

— Как? — требовательно спросил Григорий.

Я начал пересказывать процесс. В месте рассказа, где через глину нужно было пропускать светильный газ — я указал на реторты, к которым были приделаны трубки. Потом повел в другую часть кузнецы, где была уже обработанная газом глина. Достал магнетит и стал водить им по глиняной крошке. Буквально сразу же на магнетите появились первые крошки металла.

— Вот оно. Железо из глины. Чистое, без примесей.

Мастера столпились вокруг, разглядывая крошки как святыню. Григорий взял их в ладонь, потёр, понюхал даже:

— Невероятно. Я знал, что железо есть в руде. Но чтобы из обычной глины…

— Принцип тот же, — пояснил я. — Руда — это тоже оксиды железа, только в более высокой концентрации. Но если уметь работать с химией, можно извлекать металл из чего угодно.

Семён Кравцов осторожно спросил:

— А нас этому научат? Химии этой?

— Научу, — пообещал я. — Основам химии, металлургии, механики. Всему, что нужно для понимания современных технологий.

Дальше был паровой двигатель. К этому времени Петька уже успел разжечь топку, вода в котле кипела, давление росло.

— Вот, господа, — торжественно объявил я. — Паровая машина. Двигатель будущего.

Я показал конструкцию — котёл, цилиндр, поршень, кривошипно-шатунный механизм. Объяснил принцип работы. Потом открыл клапан подачи пара.

Поршень дёрнулся, пошёл вверх. Шатун качнулся, маховое колесо начало вращаться. Машина заработала!

Звук был впечатляющим — шипение пара, стук поршня, скрип механизмов. Но главное — это было движение, мощь, энергия, рождённая из воды и огня.

Новоприбывшие мастера стояли, завороженно глядя на работающую машину. Григорий Сидоров шагнул ближе, протянул руку к вращающемуся колесу:

— Можно потрогать?

— Осторожно, горячо, — предупредил я. — Но можно.

Он прикоснулся к ободу колеса, почувствовал силу вращения. В его глазах я увидел то самое — понимание, озарение, осознание возможностей.

— Это… это меняет всё, — тихо сказал он. — Если такую машину поставить на завод… производительность вырастет в десятки раз.

— Именно, — кивнул я. — И вы научитесь делать такие машины. Это одна из ваших задач на эти три месяца.

Братья Волковы не отрывали глаз от поршня:

— А мы сами сможем собрать такую? — спросил Антон.

— Сможете, — заверил я. — Более того — вы будете делать это под моим руководством. Разберём эту машину, изучим каждую деталь, поймём принципы. Потом соберём новую, уже вместе. И каждый из вас будет знать, как это работает, как делается, как улучшается.

Фёдор Железнов обошёл машину кругом, изучая каждое соединение, каждую деталь:

— Сколько времени заняло сделать это?

— Две недели от первого чертежа до запуска, — ответил я. — Но это был эксперимент, мы учились на ходу, делали ошибки, переделывали. Сейчас, зная все нюансы, можем собрать за неделю. А когда вы научитесь, поставите на поток, где будут стандартизированы детали — за три-четыре дня управитесь.

Поручик Соколов всё это время делал записи в блокноте. Закончив, он подошёл ко мне:

— Егор Андреевич, я видел достаточно. Иван Дмитриевич будет доволен докладом. Вы действительно создали здесь нечто выдающееся.

— Спасибо, Павел Григорьевич, — поблагодарил я. — Передайте Ивану Дмитриевичу — работа идёт по плану. Всё как договаривались. Мастеров обучу как следует.

Соколов кивнул, потом повернулся к новоприбывшим:

— Господа мастера, я возвращаюсь в Тулу. Учитесь прилежно, это шанс, который выпадает раз в жизни. Не упустите его.

— Не упустим, господин поручик, — пообещал Антон Волков.

Соколов попрощался со всеми и направился к своему отряду. Через полчаса военные выехали из деревни, оставив пятерых мастеров в Уваровке.

Вечером я организовал общий ужин — снова собрались все вместе за большим столом. Атмосфера была куда более расслабленной, чем днём. Барьеры между городскими мастерами и деревенскими начали рушиться.

Петька, воодушевлённый вниманием, достал дамасский нож и начал подробно рассказывать о технологии изготовления. Григорий и Фёдор слушали с профессиональным интересом, задавали вопросы о количестве складываний, температуре ковки, времени выдержки в электролите.

— А можно попробовать самим сделать? — спросил Фёдор. — Дамасский нож?

— Конечно! — обрадовался Петька. — Егор Андреевич, можно я их научу?

— Только после того, как они освоят основы, — ответил я. — Дамасская сталь — это высший пилотаж. Сначала нужно научиться обычную сталь правильно ковать и закаливать. Они хоть и мастера высшего класса, да только видел я как ведется работа на заводе. Поэтому — сначала теория, а потом практика.

Григорий Сидоров, который весь день держался настороженно, заметно расслабился. Он даже сам начал делиться опытом работы на заводе, рассказывал о проблемах и трудностях.

— У нас на заводе, — говорил он, — всё по старинке. Мастер учит подмастерья так, как его самого учили. И так из поколения в поколение. Никаких новшеств, никаких улучшений. Начальство только требует — давай больше, давай быстрее. А как сделать лучше — никто не думает.

— Именно поэтому вы здесь, — сказал я. — Чтобы научиться думать по-новому. Не просто повторять за учителем, а понимать, почему так, а не иначе. И тогда вы сможете улучшать, совершенствовать, изобретать.

— А когда начнём учиться? — нетерпеливо спросил Антон.

— Завтра с утра, — ответил я. — Первое занятие с рассветом. Соберёмся в мастерской, и начнём с основ. Теория, практика, эксперименты. Будет трудно, будет интересно. Готовы?

— Готовы! — хором ответили все пятеро.

Ужин продолжался до позднего вечера. Мужики распределились на группы — кузнецы обсуждали тонкости работы