Деньги не пахнут 4 - Константин Владимирович Ежов

Сквозь гомон голосов прорезался знакомый тон:

– Не ожидал встретить здесь снова!

Из толпы вышел Карсон – всё тот же глава крупной инвестиционной компании, с которым однажды довелось пересечься в деловой поездке. Тогда это было мимолётное знакомство, закреплённое через Пирса и его проектные схемы. В обычной ситуации он бы и не взглянул – слишком мелкой фигурой казался молодой русский банкир для такого человека. Но теперь ситуация изменилась.

– Представляете, смотрю телевизор и думаю: где же видел это лицо? И вот – узнал! – сказал Карсон, протягивая руку.

– Честь для меня, что вы помните тот эпизод, – последовал ответ с лёгкой улыбкой.

– Таких, как вы, трудно забыть. Кстати…, – голос Карсона внезапно стал тише, заговорщицки. – Тот акционерный съезд White Shark… сколько времени вы его готовили?

Любопытство, конечно, не было главным. За сдержанным интересом читалась жадность – вырвать хоть кроху сведений о событии, которое уже вошло в историю мировых инвестиций. Инцидент с Epicura стал поворотной точкой, а стоящий сейчас напротив человек был её сердцем.

И теперь каждый в зале хотел знать: какую же тайну он унесёт с собой. Зал гудел, как улей. Звон бокалов, смех, музыка из струнного квартета – всё сливалось в плотный поток звуков, словно золотистый мёд тянулся по воздуху. От вин и пряных закусок исходили густые ароматы: терпкая нотка выдержанного коньяка мешалась с тонкой сладостью свежих фруктов и острой щекоткой специй. Атмосфера одновременно давила и кружила голову.

Оуэн Карсон, раскрасневшийся от вина и удовольствия, хлопнул собеседника по плечу, широко улыбнулся и протянул визитку. В ответ на ладонь лёг гладкий кусочек плотного картона – его собственная. Пальцы едва коснулись, обмен состоялся, как древний ритуал.

К компании приблизился новый человек – высокий мужчина в идеально сидящем костюме, лицо уверенное, взгляд чуть насмешливый.

– Карсон! Что это ты тут такой весёлый? – окликнул он с оттенком дружеской фамильярности.

– О, познакомься, – Карсон сделал приглашающий жест. – Спенсер Синклер, Innovate Ventures. А это….

Глаза Синклера вспыхнули узнаваньем.

– Да это же тот самый парень с истории White Shark!

Сергей Платонов ответил лёгкой улыбкой, голос прозвучал ровно:

– Можно звать просто Шон.

Финансисту хватило одной встречи в эфире, чтобы сразу узнать ключевую фигуру громкого скандала. Любопытство заиграло в его глазах.

– А что сказал Слейтер после трансляции?

Улыбка снова тронула губы Платонова, но ответ остался обтекаемым:

– Такая тема требует иного места….

Смех, хохот, игривый жест рукой – словно все договорились, что подробности будут ждать более приватной обстановки, возможно, в том самом яхт-клубе, куда позже собирались гости.

Сетевые нити сплетались одна за другой: рукопожатия, визитки, фразы вроде "нужно будет созвониться" или "обязательно обсудим". Каждое движение превращалось в маленький спектакль, где слова служили лишь поводом для установления связей.

Вдруг сквозь поток голосов прорезался чужой взгляд, колкий, как игла. В нескольких шагах впереди, уверенно прокладывая себе дорогу, появился Суреш Шарма. Лицо напряглось, словно от боли, и лишь на миг в глазах мелькнуло удивление.

– Встретились снова, – прозвучал приветственный тон Платонова, лёгкий и почти радостный.

Шарма, будто споткнувшись о собственные мысли, пробормотал:

– Какого чёрта ты здесь оказался….

Платонов, обернувшись к Карсону, представил его с безупречной вежливостью:

– Господин Шарма, операционный директор Theranos. Знакомство состоялось во время проверки компании. А это….

Карсон лишь коротко кивнул:

– Мы знакомы.

В этом холодном ответе не чувствовалось намеренного высокомерия – скорее естественная дистанция того, кто привык держать других на вытянутой руке.

Платонов, словно нарочно усиливая эффект, поднял голос так, чтобы фраза зазвенела под хрустальными люстрами:

– Прошу простить за сегодняшний случай. Скверная привычка – замечать проблемы там, где они лежат на виду….

Слова обернулись тонким уколом: мол, именно при нём были обнаружены изъяны. И сказано это было в присутствии уважаемого финансиста.

На лице Шармы что-то дёрнулось – мышцы, предательски выдавшие раздражение. Но ещё до того, как он успел что-то возразить, Платонов кивнул готовой. Типа, честь имею. Для зала, полного американцев, этот жест выглядел необычно, даже вызывающе.

Голоса вокруг стихли, десятки глаз устремились на эту сцену. Шарма застыл, губы сжались в жёсткую линию.

А Карсон, заметив контраст между показной учтивостью одного и ледяным молчанием другого, впервые проявил неподдельный интерес.

– Что произошло? – спросил он, вглядываясь.

– Ничего серьёзного, – ответ прозвучал легко, почти весело. – Всего лишь мелкое разногласие в ходе проверки.

Пауза, затем новое движение: лёгкая улыбка, чуть наклон головы и будто случайная реплика, врезавшаяся прямо в сердце оппонента:

– Но компании масштаба Theranos крайне важно обзавестись настоящим финансовым директором.

Глава 14

Глава 14

Шум зала был похож на гул пчелиного роя – звон бокалов, перешёптывания, смех, редкие всплески громкого разговора. Запахи смешивались в сложный букет: терпкий аромат красного вина, сладковатая нотка шампанского, пряность маринованных закусок и лёгкий оттенок дорогого табака от сигар, догоравших в пальцах гостей.

Круг финансистов теснился вокруг Сергея Платонова. Имя, связанное с громким делом Epicura, действовало на них сильнее любого приглашения. Каждый стремился ухватить хотя бы крупицу информации, каждый вопрос звучал с нажимом, но при этом маскировался под светскую беседу.

И вдруг в этой полусонной, от вина и музыки, атмосфере прозвучала фраза, которая ударила громом:

– У Theranos нет финансового директора.

Воздух будто сгустился. Первым очнулся Карсон.

– Финансового директора не существует? – голос его прозвучал громче обычного.

Шарма поспешил вклиниться:

– Это всё ещё стартап….

Но объяснение прозвучало жалко, почти пискляво, словно оправдание школьника. Несколько гостей переглянулись, а в глазах мелькнуло то ли недоумение, то ли насмешка.

– Стартап? Одиннадцать лет работы, восемь сотен сотрудников – и без CFO? – раздалось с другого конца круга. – Кто тогда управляет инвестициями?

– Мы с Холмс…, – выдавил Шарма.

Сдержанный смешок пронёсся по ряду собеседников. Сомнение стало осязаемым, как запах перегретого воска в люстрах.

– Но ведь речь идёт о Series E? – спросил кто-то, не скрывая сарказма. – При такой стадии без финансового директора? Это же безумие.

Для профессионалов подобное звучало как откровенная дикость. Ведь речь шла не об обычных акциях, а о сложных схемах – конвертируемых бумагах, привилегированных долях с приоритетом ликвидации, защитой от размывания,