Чëрный Выброс: подкритическая реактивность - Радислав Лучинский
О чём ему немедленно и сообщила. Вот только для самого Серëги эти её слова значили не больше комариного писка, он, видите ли, горел жаждой сначала разобраться с Рэем. Переубедить упрямца оказалось совершенно невозможно, вот и пришлось в итоге с собой тащить.
— Ну, пусть разбирается, — деланно ленивым голосом процедил Рэйден, — Я внимательно слушаю.
Второй драки с этим придурком он не хотел. Ни в коем случае не потому что боялся, ученику воинов веры с Риенки и десять таких Серëж не особо страшны. Но не при бэ-энчике же! И тем более не при Оксане! В, крайнем случае он собирался применить псионику.
— Мать заявление забрала! — сказал рыжий громила, — Можешь радоваться, трус паршивый!
Рэйден промолчал.
— Какое такое заявление? — не совсем поняла Оксана. За весь этот восхитительный почти месяц рядом с активити она с Серëгой практически не разговаривала — так, привет-пока. Дулась. Да и некогда было.
— Какое-какое… В милицию, вот какое! — парень скривился, — Какие, по-твоему, заявления бывают?
— Оксан, подожди! — Рэй всё-таки встал со скамейки, — Ты что, рехнулся? Думаешь, я кого-нибудь просил?
— А что ещё от тебя ожидать-то? — Смирнов сплюнул Рэю под ноги, — Мажор и есть мажор! Спрятался за папочкину спину…
Конечно, если совсем честно, при мысли о милиции у Рэя в животе царапался шипастый шар тоскливого ужаса, одновременно ледяной и липкий. Но забирать заявление он никого не просил! Это действительно была бы мерзкая, недостойная сталкера трусость. Унижение, даже более чудовищное, чем милицейское разбирательство. Но что-либо доказывать дурацкому Смирнову он не собирался.
— Завидуешь — завидуй молча! — презрительно процедил он, — А всё остальное у мамочки своей спроси, а не с меня!
Глаза у Серëги потемнели от злости. И дышал он шумно и тяжело.
— Слушай ты, уникум дрипанный! Как насчёт честно по-мужски всё выяснить? Без этих твоих штучек. Или тебе слабо?
— Мне-то не слабо! — Рэй сложил руки на груди, — Мне неохота, это разные вещи. В общем, отвали по-хорошему!
— Не отвалю! — Сергей начал отстëгивать часы. Неторопливо так. Очень выразительно.
— Позëр! — хмыкнул Рэй, — Ковбой киношный.
Сэнед за скамеечной спинкой растерянно хлопал глазами, совершенно не зная, что делать и решив в итоге делать вид, что его тут нет. А вот Оксана никакой вид принимать явно не собиралась. Оксана свирепела всё больше с каждой репликой этого кретинского разговора, пока наконец не рассвирепела окончательно и неудержимо.
— Я не поняла! — дрожащим от ярости голосом спросила она, делая шаг и вставая между Рэем и Сергеем, — Вы тут что — делить меня собрались? Я, вам что — торт?
— Лично я не собирался! — быстро сказал Рэйден, вспомнив разговор с отцом про мужиков и девушек, — Но и никому другому не дам тоже. Потому что ты мне друг, а не торт!
— Тухловат торт! — ощерился Серëга, — На фиг ты мне упала, если ты такое… Такое нехорошее слово?
— Это какое же такое слово, а, Серëженька? — оксанины глаза метали молнии, — Слабо вслух сказать?
— Сама догадаешься, какое ты слово! Я тебя уважал, а ты…
— Уважал? — у неё даже руки затряслись от возмущения, — Значит, это, по-твоему, уважение такое? Нахрюкался, как сапожник, и полез в драку? А когда наполучал, побежал мамочке жаловаться?
Смирнов пошатнулся, будто от удара. На щеках выступили пунцовые пятна.
— Я не жаловался, идиотка! За мной же неотложка приехала! Матери врач позвонил. Это этот твой… понторез радиоактивный… Сначала удрапал, как заяц, а потом сразу папочке стучать! А тот и рад стараться!
Рэй молчал, ясно понимая, что у неё аж в глазах темнеет от желания врезать по рыжей физиономии. Оксана даже отступила на шаг назад, чтобы не было соблазна дотянуться. Всё-таки Росшанские — интеллигентные люди, морды бить, наверно, ниже их достоинства.
— Рэй не стучал! И вообще ты же первый к нему приставать начал!
— Конечно! Ты теперь его защищаешь! Рэйден вообще лапочка и хороший, да? — осклабился Сергей, — И после этого ты не знаешь, какое ты слово?
— Я справедливость защищаю! — рявкнула Оксана, — Сам — это слово!
— А по-твоему, я должен был спокойно смотреть, как он к тебе приставал?
— Он ко мне не приставал! Он мне стал настроение поднимать, когда вы все по разным углам разбежались, думать забыв обо мне. В мой день рождения, между прочим! — злые слëзы едва не брызнули у Оксаны из глаз — А ты в это время на кухне матч "Зенит"-"Спартак" обсуждать изволил, так что и молчи в тряпку! Видеть тебя не могу!
Парень замялся.
— Я, между прочим, потом даже извинился! Сообщением на коммуникатор. Только ты его удалила, не читая!
— А лучше было бы, чтобы я тебе гадостей понаписала? Я ж злая была, как чëрт!
— Да хоть как два чëрта! — он достал из кармана какую-то пластмассовую мелочушку и начал ломать на кусочки, — Если бы я тебе нужен был, ты бы сама потом мне написала. А ты не написала! Тебе некогда было! Надо же подлизаться к пасынку большой шишки, раз уж шанс предоставился… А простого Серëгу, значит, побоку?
— Ты придурок! — зло выдохнула Оксана через несколько секунд молчания, растянувшихся для неё в гулкую, словно тоннель, бесконечность, — Нет, даже не придурок, а вовсе круглый идиот!
— Зато ты умная! — презрительно скривился Серëга, — На членовозе теперь кататься будешь и икру полными ложками жрать, приятного тебе аппетита! Хорошо устроилась, блин! И даже Игналинскую третьей ради этого потерпеть можно, что уж там…
— Я сказала: катился бы ты колбаской по Малой Спасской! И мне наплевать, что ты обо мне думаешь!
— А я о тебе теперь и вовсе не думаю! — не остался в долгу Сергей, — Делать мне больше нечего, как только обо всяких продажных малявках думать!
— Вот и отлично, вот и иди!
— Вот и пойду!
И он действительно пошёл. Сгорбившись и засунув руки а карманы. На Рэя даже не посмотрел, будто активити пустое место. Оксана прорычала что-то нечленораздельное и рухнула на скамейку.
— Идиот! Реально видеть его теперь не хочу! Жалею, что знакомы!
Было ей сейчас очень больно, активити это чувствовал. Стëклышками в бешено крутящемся калейдоскопе плясали в душе злость, обида, непонимание, чувство вины, желание задушить Серëгу, желание всё
